Утром под предводительством Наташи десантируемся из автобуса на площади города Экс-ан-Прованс. Наташа сегодня выглядит в полной гармонии со старинным городом. На ее точеной фигурке богиньское платье, и прическа тоже богиньская. Мы затыкаем уши наушниками и послушно следуем за нашей богиней.
Бывшая столица Прованса - город богемы. Жилье здесь стоит дороже парижского. Творческая интеллигенция предпочитает неспешный аристократический Прованс суетливому и шумному Лазурному берегу. Да, что Лазурный берег — местные так любят и гордятся своими окрестностями, что не променяют его даже на Париж. Об этом хорошо и с юмором описано в книгах Питера Мейла «Год в Провансе», «Хороший год». По последнему снят одноименный фильм.
Площадь называется Ротонда. На ней находится большой фонтан. За фонтаном памятник Полю Сезанну. Он родился, жил, вдохновлялся в Провансе и в результате прославил его на весь мир.
С другой стороны в фонтан упирается главная улица - бульвар Мирабо. Граф Оноре де Мирабо родился в Эксе. Был он небольшого роста и очень некрасивый, но своим красноречием и обаянием сыскал славу покорителя женских сердец. Получив блестящее образование, прославился на политическом поприще. Завтра мы еще услышим о нем.
На бульваре широкие пешеходные зоны под сенью старых платанов, много кафе, магазинов, фонтанов. Когда-то по этой улице коровы возвращались с пастбища. Для них было поставлено несколько поилок-фонтанов. Мы еле успеваем крутить головой. Вот дом, в котором отец Поля Сезанна держал шляпную мастерскую, а вот здесь он же после практики ростовщичества открыл первый банк в Эксе. А в это время его сынок, посланный грызть науки в Париж, которые, кстати, грыз довольно успешно, увлекся живописью. Папа сначала смотрел на странное с его точки зрения увлечение сквозь пальцы, выделяя сыну энную сумму на житье-бытье и краски, но когда тот в довершение нелицеприятной для папаши ситуации еще тайно женился и родил ребенка, сумма содержания разгневанным банкиром была уменьшена. Поль Сезанн так и не смог в течение жизни заработать на хлеб насущный своим творчеством, жил на папины деньги и только после смерти прославил свой любимый Прованс с его мягкими красками, уютными деревеньками, горой Сент-Виктуар, кочующей из одной картины художника в другую.
Другим известным жителем Экса был Эмиль Золя, друг Поля Сезанна с детских лет. Интересно, что Сезанну прочили карьеру писателя, а Золя, напротив, в юности неплохо рисовал. Поддерживая друг друга в творчестве, дружбу они пронесли через всю жизнь, несмотря на возникшее в конце концов непонимание. «Ранним утром 28 сентября 1902 г в мастерскую Сезанна влетел слуга:
-Месье Поль, месье Поль! Золя умер!
Сезанн на целый день заперся в мастерской. Сквозь дверь было слышно, как он плакал по-детски, в голос.»
Под рассказы Наташи, миновав несколько фонтанов, подошли к статуе короля Рене Доброго. При Рене Добром Экс-ан-Прованс благодаря его мудрому правлению достиг расцвета, стал значимым торговым и университетским городом. Другой заслугой Рене стало разведение в Провансе винограда «мускат», за что его и изваяли с гроздью винограда в руке.
А еще с Рене связано популярное прованское лакомство - калиссоны. Это более романтичная история, чем «мускат». Калиссоны — печенье из миндального теста с цукатами, покрытое глазурью, по форме напоминающее глаз или миндаль. Овдовевший Рене решил вновь жениться для продолжения своего королевского рода на молоденькой девушке. Девушка была хороша, но был у нее один изъян. Была она несмеяна. На свадьбу несмеяны и Рене впервые и изготовили эту сладость. Когда девушка увидела её, она вдруг рассмеялась и спросила, что это, на что Рене ответил:
-Это — поцелуи, моя радость.
На прованском фраза звучит, как калиссоны.
Свернув с бульвара в узкую улочку, зашли в старинный магазин калиссонов. Лично я в них ничего смешного не увидела. И вкус их тоже спорный, приторный слишком.
Зато следующая лавочка на улице торговала знаменитым марсельским мылом. Вот здесь я, словно замарашка, отвела душу. Вот он - прованский аромат мыла, трав, лаванды, пряностей. Мыло разложено разноцветными штабелями, каждое имеет свой запах. Изготавливают его по старинке с использованием воды Средиземного моря, оливкового масла, соды, щелока и ароматных трав. Никакой химии. Сто лет назад в Марселе производилась половина всего мыла Франции. А затем с развитием химических производств мыловарни стали закрываться. Сейчас их осталось шесть, но мыло продолжает пользоваться популярностью и у французов и у туристов.
Я набираю в изящную плетеную корзину разноцветные ароматные брусочки. Продавец сначала складывает их в коричневые бумажные пакеты, а затем пакеты помещает в бумажную сумку с веревочными ручками. Не знаю, как бы мне вчера, 30 июня, упаковали мыло, но сегодня только в бумажные пакеты. С 1 июля в целях защиты окружающей среды во Франции вводится запрет на одноразовые полиэтиленовые пакеты с ручками, а с 1 января этот запрет распространится и на пакеты без ручек.
Интересно, из чего сделана бумага? Если из леса, то не из нашего ли, заваленного по опушкам пластиком и целлофаном? А может и из конопли. Из нее, оказывается, можно произвести техническую бумагу. Или из макулатуры.
Ностальгически вспоминаю бумажные кульки из детства. Когда же до нас дойдет понимание, что нельзя пилить сук, на котором сидим, что окружающий мир надо беречь.
Кстати, кто-нибудь помнит авоськи из детства, в которых носили покупки вместе с хлебом без всяких пакетов и при этом болели кишечными инфекциями не чаще, чем сейчас. Когда появился целлофан, эти авоськи и бумажные кульки стали считаться чем-то зазорным, стариковским. В Ленинграде выстраивались очереди у метро, чтобы купить белые пакеты с ручками и ярким рисунком по 50 коп. Их давали только по два руки, и счастливые обладательницы гордо шуршали целлофановым счастьем на фоне бабушек с устаревшими авоськами в течение одного-двух месяцев.
А сейчас я иду, с удовольствием покачивая пакетом из грубой бумаги с веревочными ручками.
Из этой узкой улочки мы попадаем на рыночную площадь. На ней стоит здание мэрии, где на втором этаже жители Прованса торжественно заключают браки, и там же находится бесплатный туалет для всех желающих. Представила, как в нашу мэрию валом валят в туалет торговцы и покупатели с соседнего рынка.
Правда, нас в туалет все-таки не пустили. У дверей ждали выхода новобрачных. В это время туалет не работает.
На другой стороне площади стоит симпатичное солидное здание.
-Отгадайте назначение этого здания, - попросила Наташа.
Разброс ответов был невелик и свелся к криминалу: суду и тюрьме. А оказалось, здание, украшающее площадь, было построено, как зернохранилище, и до сих пор, кажется, используется по назначению.
Нас поводили еще по окружающим улочкам, завели в собор, а потом отпустили до обеда в свободное плавание. Самое колоритное место в городе рынок под окнами мэрии. Рынок Прованса — это в первую очередь одуряющий аромат пряных трав, лаванды, дынь, сыров и колбас, торжество ярких красок овощей и фруктов. Местная знаменитость - кавайонская дыня, имеющая титул лучшей французской дыни. Руку к этому приложил Александр Дюма, большой любитель дынь вообще, а именно этого сорта в частности. Распробовав однажды их вкус, Дюма заключил сделку с мэром города Кавайона. Он подарил местной библиотеке 194 тома своих произведений, за что ему ежегодно до конца жизни присылали к столу 12 дынь, которые он всячески расхваливал своим гостям. Несмотря на популярность, качество дынь этого сорта не пострадало, так как за технологией выращивания и хранения строго следят члены Братства кавалеров ордена Дыни, созданного в Кавайоне.
Купив на вечер столь знаменитую дыню, сыр, розовое вино, мы отправились в обратную дорогу к памятнику Поля Сезанна.
По пути мой взгляд постоянно притягивали француженки возраста далеко за шестьдесят. Удивительная нация. Французские женщины действительно достойны восхищения. Как-то они по-другому старятся, сохраняя стройность, прямую осанку. Не стесняются открывать на показ возрастные изменения под открытой элегантной одеждой, хорошо пострижены, лица, в том числе и у молодых, не имеют никакого намека на макияж. В них чувствуется самодостаточность и удовлетворенность жизнью.
Мужчины, впрочем, от них не отстают. Есть среди них и полные, и с пивными животиками, но большинство мужчин всех возрастов стройные, поджарые. Продавцы рынка с фото - типичные представители Прованса. Кстати, несмотря на запрет целлофановых пакетов, они засунули оливковое масло и связку крупнющего чеснока, купленного мной ради прикола, увы, не в бумажный пакет.
Солнце меж тем поднялось в зенит. Тень платанов не очень спасала от жары. Мы добрели сначала до памятника Сезанну, потом до действующей старинной карусели за ним. Такие карусели есть в каждом уважающем себя французском городе. За каруселью - кафе, где нас покормили прованским обедом и напоили вином. Этот обед хочется прокомментировать цитатой о различии между туристами и путешественниками:
«Путешественники и туристы — это разные люди.
Путешественники живут, едят и общаются с местными жителями, а туристы недоуменно поглядывают на них из окон кондиционированных автобусов. С путешественниками делятся хлебом, а туристов разводят на деньги. Путешественники живут в исторических местах, а туристов прогоняют через них как стадо под руководством гида-пастуха. Это совершенно разные роли, и только от вас зависит, кем вы хотите быть.»
Горькая, но правда. И наш обед — подтверждение этих слов. Салат почти все мы не доели, гарниром ко второму явилась большущая отварная картофелина. Судя по вкусу, ее сначала разморозили, а потом отварили. Единственно, к чему не было претензий, это к вину и к тушеному мясу камаргских бычков. Заповедник Камарг — болотистая долина в устье реки Роны, идеальное пастбище для скота, где разводят черных камаргских быков. Пасут их ковбои на лошадях местной породы белого цвета. А еще гордостью этого края Прованса являются розовые фламинго.
В общем, мясо бычков нас насытило и примирило с недоеденным салатом, и мы, как настоящие туристы из цитаты, то есть разведенные на деньги лохи, добрели до своего автобуса с кондиционером, плюхнулись в кресла и уставились в окно.
Впереди нас ожидала парочка деревушек, относящихся к самым красивым деревням Франции.
01.07.16