Тюрьма Народов
Глава 2
Утратив все надежды безвозвратно,
Избрав себе тяжелую судьбу.
Я ждал, когда погибну окаянно,
И после смерти бога навещу.
В конце концов, иначе невозможно
Теперь узнать истоки бытия.
Пускай посмертно буду уничтожен,
Но сохранится всё же честь моя.
Сев на песок, у водной переправы,
Я наблюдал за маленькой ладьей.
Которая всё дальше уплывала,
На тот момент, сливаясь с пустотой.
И я приметил маленькие тени,
Бежавшие на свет из-под земли.
Освободив себя из заключенья,
Со мной прощаясь взмахами руки.
Вдруг осознав весь ужас положенья,
Когда отряд казачий прискакал.
И поместил меня под заключенье.
После чего сознанье потерял.
Пока мечтал заснуть и не проснуться,
Чтобы забыть о жизни навсегда.
Но через сутки все-таки вернулся,
Увидев солнце, бившее в глаза.
Меня манил, как раньше, лучик света,
Пробившийсяк могиле гробовой.
Осознавая, что смогу посмертно
Взойти на небо собственной душой.
Но мой конвойный, командир отряда,
Не собирался в этом подсобить.
А был намерен привести обратно,
Чтобы свою награду получить.
Прекрасно зная, что за человека,
Сумел поймать по прихоти судьбы.
Когда приказ был дан ему на это,
Любой ценой в столицу привезти.
Чтобы судить меня за преступленье,
В котором самодержец обвинял.
А перед тем направить в заключенье,
Сопровождая до столицы сам.
Пускай со мной не дурно обращались
Во время скоротечного пути.
Пока до Петербурга направлялись,
Вместе со мной объездив пол Руси.
Где наблюдали тяжкую разруху,
Привычную для тамошних земель.
Пускай повсюду пахло русским духом,
Что накрывает ужасы, как тень.
Когда под маской радостной улыбки,
Скрывается поникшая душа.
Ибо судьба народа незавидна,
С рождения до смертного одра.
Пока никто не знает отпущенья
От сущности мирского бытия.
А вся их жизнь не стоила значенья,
Ни для кого, тем паче для себя.
Народ живет, снося существованье,
Назначенное милостью судьбы.
В чистилище, попав без основанья,
Горбатясь там не за свои грехи.
И даже я не в силах что-то сделать,
Чтобы к творцу молитвы обратить.
Когда настолько страшная химера,
Меня сумела всё-таки схватить.
Насильно возвращая до столицы,
Где раньше жил по милости судьбы.
Пускай недолго жизнь моя продлится,
Осталось только суд перенести.
Где не было надежды на спасенье,
Мой приговор известен был давно.
Меня должны казнить за преступленья,
Со мной покончив. Более того,
Всем показав, что будет с остальными,
Если продолжат сетовать на власть.
Для этого меня и притащили,
Готовя показательную казнь.
И чем страшнее будет наказанье,
Тем, кажется, и лучше для властей.
Ибо хотели, напугать заранье
Сторонников и всех моих друзей.
Кто был готов пожертвовать собою,
Лишь бы царя насильно отлучить.
Ниспровергая власть любой ценою,
И свой народ свободой одарить.
Но, чтобы там со мною ни случилось,
Моя судьба с тех пор предрешена.
Ибо мечтал, что пекло растворится,
Для этого и шел на небеса.
Став ожидать расправы над собою,
Едва попав в объятие тюрьмы.
Куда я был доставлен под конвоем.
И вот со мной простились казаки.
И я посажен в камеру без окон,
Где не было ни света, ни людей.
А на полу, лежит везде солома,
Куда нужду справляли каждый день.
И пленники там спят, как на подстилке,
Перемешав всё это перед сном.
Став дожидаться час, когда погибну,
Перенося страдания с трудом.
Таких, как я, тут было навожденье.
Вдоль коридоров камеры стоят.
И там сидят заложники забвенья,
Которым больше нечего терять.
Пускай бандитов тоже здесь хватало,
Сидевших за убийство и грабеж.
Ибо сажали всех, кого попало,
Простых людей, не ставя даже в грошь.
Насильно выбивая показанья,
Чтобы повесить нужные грехи.
Сумев найти любое основанье,
Для заточенья в камерах тюрьмы.
Где и сидели, мучаясь от боли,
Перебиваясь, сутки напролет.
И не надеясь выбраться на волю,
Никак иначе, как на эшафот.
Куда отправлюсь, после приговора,
Когда свершится мой процесс суда,
Где надо мной склонится та персона,
Которая решит казнить меня.
Но страшный суд никак не приближался,
Я продолжал высиживать в тюрьме.
Где надо мной все время издевался,
Мой дознаватель, приходя ко мне.
Под пытками, истребовав признанье,
Во всех грехах, что можно предъявить.
Насильно выбивая показанья,
Чтобы потом на смерть приговорить.
Но я и сам погибнуть был непротив,
Лишь бы покончить с этим побыстрей.
Страдая в заключенье днем и ночью,
Перенося допросы каждый день.
Где битый час в мученьях изнываю,
Во время их, глумленья надо мной.
По многу раз сознание теряя,
Так и оставшись всё-таки живой.
Терпя разнос, пока не прекратили
Тому виной какой-то господин.
Остановивший всё, что там творили,
Со мной оставшись в камере один.
И он стоял в углу ко мне спиною,
И то и дело спрашивал: -Зачем?
Зачем ты сделал всё это с собою,
Зачем вернулся, снова неудел?
Твоя судьба теперь неисправима,
И ты ответишь за свои грехи.
Только скажи, зачем всё это было?
Зачем ты стал заложником судьбы?-
Он замолчал, тревожно озираясь,
Свое лицо, скрывая от меня.
А я как раньше на земле валяюсь,
Едва мученья все перенося.
И вдруг со мной случилось откровенье:
И я воскликнул: -Боже, Николай?!
Мне тяжело глазам своим поверить,
Что это ты пришел ко мне, как встарь.
После всего, что было между нами,
Одна надежда только на тебя!
Мне все равно, пускай вперед ногами,
Лишь бы тюрьму покинуть навсегда!
Я умоляю, дай мне отпущенье,
Любым путем, пожалуйста, спаси!
Прошу тебя, избавь из заключения!-
Но Николай ответил: -Замолчи.
Скажи мне всё, как есть на самом деле,
Кто стал причиной твоего греха,
И кто толкнул на это преступленье?
Ведь на кону стоит твоя судьба!
Быть может, есть надежда оправдаться,
В конце концов, вину переложить.-
И Николай продолжил убиваться,
Уже не зная, как со мною быть.
Пускай когда-то были с ним друзьями,
Но стоит ли всю правду раскрывать?
Осознавая, что от меня ждали,
В который раз, пытаясь доказать,
Сказав ему, в чем кроется причина
Моих проступков, волею судьбы.
Рассказывая всё, что со мной было,
Как я на жертвы шел из-за любви:
-Я не смогу так просто объясниться,
Тут женщина замешана, пойми.
И наша связь не может прекратиться,
Когда мы с ней взаимно влюблены.
Но для себя отчет не отдавал я,
Что окажусь безвременно в тюрьме.
На поводу, как пес, у ней шагая,
Лишь бы остаться с ней наедине.
Кто не страдал от женщин в этом мире,
Тот никогда не сможет их понять.
Но я не против, лишь бы нас любили,
За это мне не жалко умирать.
Да и теперь, на целом белом свете,
Мне нужно только это от нее.
Пускай остался в шаге перед смертью,
Но вместе с ней мы будем все равно.
-Так кто она, скажи мне, в самом деле?-
Спросил меня взбешенный Николай.
Но я не знал, что именно ответить,
Сказав ему: -Ну что ж, тогда внимай.
Я как-то раз на кухне отсыпался,
После того, как выпил перед сном.
И вдруг со смертью вместе оказался,
Наедине. С бутылкой, за столом.
Мы с ней тогда всю ночь проговорили,
О сущности мирского бытия.
Пока остатки водки не допили,
Пускай она всё на пол пролила.
Ее душа тогда мне приглянулась,
В ней скрыта неземная красота.
И я не смог уже о чем-то думать,
Кроме нее, ведь родная душа.
Со мной судьба жестоко поступила,
Когда влюбился в собственную смерть.
Пускай сама, прийти ко мне решила,
Чтобы забрать посмертно, наконец.
Тогда в живых я чудом перебился,
Но в этот раз я сгину всё равно.
Тем более, что жить мне нету смысла,
Ибо в тюрьме страдаю ни за что.
Ах, Николай, никто на белом свете
Мне не позволит обрести покой.
Но если ты пришел сюда за этим,
То ради бога, сжалься надо мной.
Как прокурор, ты мог бы что-то сделать,
Что бы покончить с этим навсегда.
Освободив посмертно мое тело,
Хотя бы так, дав волю для меня….
В конце концов, ты сам себе начальник,
Так помоги свободу обрести!-
Но Николай молчал неоднозначно,
Осмыслив то, что знали только мы.
Не представляя, стоит ли мне верить,
Когда настолько странные слова.
Из уст моих звучат на самом деле,
Словно пришел, использовать меня.
Всему виной судебные интриги,
Числу которых не было конца.
Но он пытался, пользуясь другими,
Воздействовать словами на меня.
Сказав тогда: -Зачем тебе спасенье,
Ведь не избегнешь собственной судьбы.
Сойдя с ума, в безумных изреченьях,
Совсем уже лишившись головы!
Какая смерть, какие отношения?
О чем с тобой тут можно говорить?
Если ты сам попал под заключенье
И продолжаешь, видимо, шутить!
Я говорил, с момента нашей встречи,
Что ничего поделать не смогу.
Если опять пойдешь на преступленье,
И будешь пойман, ко всему тому.
Пойми, Максим, ты слишком заигрался,
Последствия нельзя остановить.
Но я пришел, как видишь, не напрасно,
Чтобы твои мученья облегчить.
Хотя, по мне, ты заслужил всё это,
Настолько много от тебя проблем.
Для одного простого человека,
Способного покой нарушить всем!!!
По всей стране хватают разночинцев,
Твоих друзей, идейных, как и ты.
К процессу привлекают, очевидно,
Чтобы с тобой ответ перенесли.
И даже нам готовят приговоры,
Если найдут, за что приговорить.
Они хотят забрать у нас погоны,
И полностью имущества лишить.
Поэтому так долго всё и длится.
Уже полгода следствие ведут.
И до сих пор никак не завершится,
Пока на нас хоть что-то не найдут.
Но если правда вылезет наружу,
В процессе проведения суда.
Твоих друзей поверь мне, уничтожат,
Поскольку все зависит от тебя!-
Он замолчал, бесцельно ожидая,
Как отнесусь на сказанное им.
Когда я сам, едва соображаю,
Практически валяясь не живым.
А Николай, по сторонам топтался,
Словно ходил по камере своей.
Ему, наверно, стоило бояться,
Что вслед за мной окажется он в ней.
Я долго думал, что же мне ответить,
Уже не в силах, просто так молчать.
Воскликнув только: -Ты пришел за этим?
Так надо было с этого начать.
Я всё исполню, только попросите,
Если смогу до этого дожить.
Поскольку сам, практически, в могиле,
И самому нет смысла дальше жить.-
Но мне в ответ мой друг заулыбался,
И закричал: -Ну, что же ты, Максим,
Тебе придется судный день дождаться,
Где ты возьмешь вину за всех один.
Но я прошу, исполни мою просьбу,
Не возражай в процессии суда.
Ты все равно осужден был заочно,
А нам нельзя вступаться за тебя!
Ибо конец фатальный обеспечен,
Всех остальных отправят за тобой!!!
И мы погибнем, все без исключения,
Не откупившись никакой ценой!-
Он замолчал, закончив свои речи,
По существу сумев их донести.
Всё, что хотел сказать при нашей встрече,
Добавив только: -Мне пора идти…-
И Николай, со мною попрощался,
В последний раз, рукою помахав.
А я как раньше на полу валялся,
Сказав ему, что сделаю всё так,
Как он просил. Сомнений не имея,
Что жизнь моя была обречена.
Стремясь других спасти на самом деле,
Поскольку всё зависит от меня.
Но я не знал, как долго будет длиться
Отныне заключение мое.
Когда настолько хочется забыться,
И обрести спасенье всё равно.
Испытывая жуткие мученья,
От голода- страдая каждый день.
Взывая к смерти дать мне отпущенье,
Свою свободу связывая с ней.
Утратив разум в каменных застенках,
По сторонам шатаясь изо дня.
За голову хватаясь ежедневно,
Когда внутри бормочут голоса.
И не дают спокойно мне дождаться,
Момента окончания судьбы.
Всю сущностью изнуряя до маразма,
Сознанье разлагая изнутри.
Я долго ждал, когда меня осудят,
Лишь бы скорее сгинуть самому.
Еще не зная, что там дальше будет,
После того как смерть свою приму.
**********************
И вот настал момент исповедальный,
Внезапно я проснулся ото сна.
И надо мной стояло изваянье,
Сказавшее: -Ну, вот я и пришла
Воздать тебе за все твои заслуги,
После всего, что раньше претерпел.
Ради других, пойдя на эти муки,
Когда бы мог спастись, как и хотел.
И даже здесь напрасно защищаешь,
Предателей, отринувших тебя.
Пускай не стоят этого, ты знаешь,
Но всё равно, они ж, твои друзья…
И ты не можешь, честью поступиться
Даже оставшись с ней наедине…
Моя любовь, во что ты превратился?
Но я сама пришла помочь тебе….
Чтобы насильно выпустить отсюда,
Забрав тебя посмертно за собой.
Желая быть счастливой обоюдно,
Пока остался до сих пор живой.
И ты найдешь посмертно отпущенье,
Вперед ногами выйдя из тюрьмы.
Как и просил с момента заточенья,
В конце концов, скончавшись от любви.
Ну что же ты, иди ко мне, мой милый,
Я для тебя не слишком хороша?-
Сказала смерть, являясь столь красивой,
Что даже рот открылся у меня.
И я не мог противиться желанию,
Когда настолько были влюблены.
В конце концов, забыв про Николая,
Про обещание, волею судьбы,
Впервые, за минувшие полгода,
После всего, что пережил в тюрьме.
Ко мне пришла любовь моя, зазноба,
Чтобы побыть со мной наедине.
Красавица под белым облаченьем,
С улыбкой представала предо мной.
Преследуя, спасти из заключения,
Забрав меня посмертно за собой.
Моя любовь явилась, как и раньше,
В конце концов, страдальца пожалеть.
Всё остальное было мне не важно,
Когда настолько нужен плотский грех.
И я не мог нарадоваться счастью
От созерцанья дивной красоты.
Стремясь исполнить все свои желания,
Чтобы потом скончаться от любви.
Никто другой не даст мне отпущенья,
Лишь только смерть воистину была.
Как женщина, снимая напряженье,
Перед началом страшного конца.
Едва сумев подняться перед нею,
Когда настолько изнутри был слаб.
К ней подползая, стоя на коленях,
Пытаясь безутешно сделать шаг.
Но смерть сама пошла ко мне навстречу,
Лишь бы я смог воспользоваться ей.
Лобзая с ней друг друга бесконечно,
Так и оставшись до скончания дней.
Сомкнув уста в горячих поцелуях,
Прелюдию продолжив без конца.
Когда от смерти большего хочу я,
Пускай, напротив, не спешит она.
Поскольку сам любовник обессилен,
Чтобы желанья плотские унять.
Ибо в тюрьме, без пищи заморили,
Заставив постоянно голодать.
Но госпожа прекрасно понимала,
Что послужило слабостям моим.
Когда с мужчиной жажду утоляла,
Позволив тоже мне набраться сил.
Решив сама спуститься на колени,
Прижав меня лицом пред собой.
Чтобы обрел от голода спасенье,
Пока еще в темнице был живой.
Я для нее, как маленький ребенок,
Хотевший пить грудного молока.
Когда настолько был серьезным голод,
Что только смерть могла вскормить меня.
И сняв с себя блестящую накидку,
Позволила прижать свои уста.
Когда настолько было очевидно,
Что без нее не будет и меня.
И я припал к ней, сидя на соломе,
Любимой, грудью дав себя вскормить,
Когда иначе было невозможно
От голодухи сохранить мне жизнь.
Со стороны, ужасная картина,
Казалось бы творилась наяву.
Когда от смерти кормится мужчина,
Что чертом был, к тому же ко всему.
Ведь я не мог иначе накормиться,
Только прижав красавицу к себе.
Все соки выжимая, чтоб напиться,
Спасая жизнь на постном молоке.
Она сама стояла на коленях,
Мне позволяя голову склонить.
И я лежал, свалившись перед нею,
Свою любовь, пытаясь проявить.
Но смерть сама, не меньшего хотела,
Схватив меня за кудри головы.
Царапая ногтями мое тело,
Пока тянул все жилы изнутри.
Став умолять:-Ну что ты, в самом деле,
Возьми меня, пожалуйста, скорей!
Мне молока не жалко в своем теле,
Но ты же сам не этого хотел…
Я вся горю, не в силах дожидаться,
Когда же ты созреешь, наконец…
Давно пора соитию придаться,
Иначе можем просто не успеть.
Возьми меня, возьми же побыстрее,
С тебя довольно будет молока….-
Но я сосал и дальше на пределе,
Пока не выпил сливки до конца.
Испытывая столько наслажденья,
Сколько не мог иначе получить.
Пытаясь снять со смерти облаченье,
Чтобы и дальше голод утолить.
И вдруг мой взор упал на одеянье,
Что стало черным, словно вечный мрак,
А там, под ним, сухое изваянье,
Костлявое, без кожи, только прах.
Я закричал от страшного бессилья,
И на нее взглянул с открытым ртом.
Ах, неужели, смерть была красивой?
Всю молодость, истратив с молоком?
И отшатнувшись от нее внезапно,
Забился в угол, словно неживой.
А смерть смеялась, сетуя досадно,
Что реакции ждала точно такой.
Ко мне взывая: -Что же ты любимый?!
Уж такова природа естества.
Я для тебя так долго хорошилась,
Но с молоком исчезла красота!
Мои старанья кончились напрасно,
Я не смогла добиться от тебя
Твоей любви, когда уже всё ясно,
Что изменилась, став уже не та…
Со временем, вернется, всё как было,
Осталось только, силы понабрать!
А дальше я вернусь неумолимо,
Чтобы с тобою ласки наверстать!
Чего же ты дрожишь передо мною,
Жалеешь, что все силы отдала?
После того, как я любой ценою
Тебя от смерти всё-таки спасла!
Пускай хотела дать тебе свободу,
Не допустив расправы над тобой,
Ибо тебя казнят перед народом,
Заставив заплатить любой ценой.
А ты решил дождаться этой чести.
Ну что ж, тогда я тоже подожду.
Когда опять мы снова будет вместе,
Ведь все-таки я так тебя люблю…-
И хохоча, с улыбкой беззубой,
Старуха смерть воскликнула:-Прощай!
Я на тебя еще не претендую,
Но без меня прошу, не умирай!-
И в тот же миг ушла моя хозяйка,
Меня, как раньше, бросив одного.
Всё отлегло, и даже «Ванька, встань-ка»
До этого со смертью не дошло.
Переживая страшные волненья,
Осознавая, что грядет потом.
Утратив шанс последний для спасенья,
Чтобы уйти легко перед судом.
И смерть ушла, оставив мой приют,
А я продолжил прозябать в сомненьях,
Когда же сгинуть все-таки дадут,
Освободив посмертно от мученья?
Мои страданья слишком растянулись,
Когда я сам едва предполагал.
Сколько прошло и сколько дальше будет
Срок заключения, где я отбывал.
И вот однажды каменный мешок
Открылся, наконец, передо мною.
За мной пришли вести на эшафот,
Как только суд решенье изготовит.
Меня подняли стражники с постели,
Если так можно сено называть.
И, отряхнув, немного приодели,
Чтобы я мог на публике предстать.
Осознавая, что со мной случится,
Когда объявят приговор суда.
С того момента жизнь и завершится,
Пускай. Хотел того же для себя.
Но я не мог так просто отказаться,
От наважденья собственной судьбы.
Когда не дали даже попытаться,
Взойти на небо, истину найти.
Желанье жить прозрело в час конца,
Но что-то делать было бесполезно.
Мне предстояло сгинуть навсегда,
Еще с момента своего ареста.
Но я не стал судьбе сопротивляться,
У стражников пытаясь разузнать.
Какой с час год, и сколько оставался
Я в заключеньи? Сам желая знать.
Они смеялись только надо мною,
Но часовой сказал мне, так и быть,
Что больше года я не видел волю,
А вместе с тем, еще один, как пить.
От этих слов я страшно опечалил,
Даже не веря собственным глазам.
Когда увидел дату на журнале,
Где часовой всё строго отмечал.
Действительно, практически два года
Я просидел безвыходно в тюрьме.
И не надеясь выйти на свободу,
Прекрасно зная, что готовят мне.
Мой проводник, забрал меня на вахте,
Сопроводив со стражей до суда.
Где приговор известен был заранье,
Ибо костер готов был для меня.
Собрав людей на площадь городскую,
Где строился огромный постамент,
Чтобы спалить преступника вживую,
Перед толпой, отправив на тот свет.
Я так хотел избегнуть этой казни,
Раздумывая, как мне поступить?
Лишь бы со всем покончить, не иначе,
И без мучений жизнь остановить.
Но я не в силах словом поступиться,
Пообещав, спасти своих друзей.
Чтобы не дать свободы им лишиться,
Опять судьбой пожертвуя своей.
Меня везли недолго по столице,
Но я смотрел на город из окна.
В последний раз пытаясь насладиться,
Здесь на Неве, творением Петра.
И вот к суду подъехала кибитка,
Где собралась огромная толпа.
Я сам тогда порядком удивился,
Что все они пришли ради меня.
Загородив дорогу перед нами,
Чтобы не дать бесправно осудить.
Когда настолько страсти обуяли,
Узнав о том, кого хотят казнить.
Взывая к небу: -Смилуйся, создатель,
Не убивай паломников своих!!!
Ибо к тебе стремился, не иначе,
Упрашивать спасти всех остальных.
Позволь ему подняться над вселенной,
Чтобы узнать истоки бытия!!
И рассказать, когда покинем скверну,
Вернувшись к нам, покинув небеса!
Не дай суду отнять его от жизни,
Позволь всю правду людям донести!-
Но ничего из этого не вышло,
Ибо господь не слышал их мольбы.
И даже царь не мог себе позволить
Преступника на волю отпустить.
Когда народ хотел любой ценою,
В конце концов, меня освободить.
Прекрасно зная, что за человека
Спасали от ужасного конца.
Но их попытки оказались тщетны,
Ибо просили помощь у творца.
А наш создатель никого не слышит,
Тем более, сидевших под землей.
Но люди продолжали горемычно,
К суду стекаться бешеной толпой.
Чтобы самим спасти меня из плена,
Пытаясь силой что-то изменить.
Но против них работала система,
Не дав им ничего осуществить.
Их растолкали стражники жестоко,
Чтобы меня к подъезду подвести.
И вывести, упрятав за порогом,
Укрывшись от беснующей толпы.
Что не могла и дальше примириться
С моей судьбой, такой, какая есть.
Когда свободы жаждали добиться
И положить мучениям конец.
Но для меня судьба неотвратима,
Мне суждено погибнуть на костре.
Пускай народ, сплотившись воедино,
Искал свободы так же на земле.
А между тем я шел на заседанье
Под сводами старинного дворца.
Где вся элита собралась заранье,
И даже царь на троне ждал меня.
Я был поставлен в центре перед ними,
Среди купцов, помещиков, дворян,
И остальных поборников России,
Среди которых был когда-то сам.
Они не лестно на меня взирали,
Я был для них изгой и негодяй.
Ведь не смирился, как и все дворяне,
Ради свободы бросил этот край.
Спустя два года после заключения,
Все собрались, и начался процесс.
Где Император принимал решение,
Как поступить со мною, наконец.
Лишь бы унять народные волненья,
Он так хотел разделаться со мной.
Предупреждая всех, без исключенья,
Что на костер отправится любой.
Поэтому, в итоге и свершилось
Собрание, по милости моей.
Когда в стране подобное творилось,
И ухудшалось только каждый день.
Уже не в силах даже докопаться
До остальных соратников моих.
Которым было, есть чего бояться,
Если казнят, помимо остальных.
И начался внезапно страшный суд,
В огромном зале, прямо перед троном.
Я вдруг увидел, что мой старый друг,
Присутствовал на роли прокурора.
Ах, как забавно все-таки судьба
Смогла свести меня и Николая.
Когда настолько близкие друзья
Против друг друга в зале выступали.
Но я не стал ему противоречить,
Махнув рукой на всё что говорил.
Прекрасно зная, что стоит за этим.
Ответственность приняв, как он просил.
Мою вину почти не разбирая,
Виновен, мол, тут не о чем судить.
В защитники попа мне только дали,
Чтобы пытался душу защитить.
А мое тело, гнившее в темнице,
Как обвинитель соглашался сжечь.
Призвав казнить меня единолично.
Всех остальных оставить так, как есть.
После того как сами отрекутся,
Покаявшись за дружбу и родство.
И выведут преступника наружу,
Дав показанья все против него.
Лишая суд возможных подозрений,
Что возникали, вследствии, со мной.
Если пойдут на это отреченье,
Смирившись, наконец, перед судьбой.
И вот они безропотно выходят,
Чтобы меня словами очернить.
Прекрасно зная, что им будет стоить,
Если суду посмеют возразить.
Но лица их прекрасно говорили,
Поглядывая мельком на меня.
Что нет уже того, что с нами было,
И всё зависит только от суда.
В конце концов, иначе невозможно,
Свою судьбу и дальше сохранить.
Поэтому, полезли вон из кожи,
Лишь бы меня во всем оговорить.
Сложилась так судьба моих друзей,
Им хочется хоть как-то оправдаться.
Что будет с ними - главное теперь.
Когда иначе выжить не удастся.
Процессия продлилась два часа,
Судилище подходит к завершенью.
Я понимал, судьба моя близка,
Взяв на себя всю тяжесть обвиненья.
Чтобы друзья мои как и другие
Смогли себя посильно оправдать.
После того, как на меня свалили
Ответственность, бросая умирать.
И вслед за ними вышел обвинитель,
Чтобы назначить приговор суда.
И Николай, сказал: -Вы посмотрите!-
Воздействуя словами на царя.-
По всем статьям виновен подсудимый,
Его ничто не сможет оправдать.
Свидетели признали всё, как было.
Осталось Вам решение принять!
На нем лежит огромная вина,
Он клеветал на высшие законы!
Став не достойным милости суда,
Ибо посмел пойти против природы!
И должен быть отправлен на костер,
Не заслужив ни доли послабленья,
Поскольку сам назначил приговор,
Когда посмел пойти на преступленье!
Себя поставив против мирозданья,
За прегрешенья, коим нет числа!
За то, что дал народу ожидания,
Что их отпустят милостью творца!
За отрицанье всех его законов!
И за призывы равенства во всем…
Преступник не уйдет от приговора,
И должен быть отправлен на костер!-
И зазвучали, вдруг, аплодисменты,
Захлопали в ладоши господа.
Со всех сторон кидая комплименты,
Для прокурора, «бис» ему крича.
И Николай, закончил говорить.
Сам от стыда сгорая, не иначе.
Но мой защитник жаждал подсобить,
Чтобы продолжить сказанное дальше.
И поп тогда же начал клеветать,
С призрением указывая пальцем,
И, не пытаясь душу защищать,
Перед судом, взывая громогласно:
-Всё правильно, виновен подсудимый ,
О чем он может, господа, просить?!
Его вина для всех не оспорима,
Пора уже давно его казнить!
Предав огню ничтожное создание,
Посмевшее пойти против творца!
Что жаждал знать, какие основанья,
Заставили сослать народ сюда!
Он не достоин жалости, владыка,
Преступник должен сгинуть на костре!
Тем более что, после наших пыток,
Сознался сам в содеянной вине!
Господь свидетель всем его грехам.
Над ним должно свершиться наказанье.
Казнить его за всё, что создавал!
И уничтожить зло до основания!-
Придворные, в процессии суда,
Со всех сторон ему рукоплескали.
Но продолжал священник до конца,
После чего мне тоже слово дали.
Я понимал, что нечего ловить,
Уже не в силах приговор исправить.
В конце концов, меня должны казнить,
Но я пытался тоже слово вставить.
А царь молчал, сердито наблюдая,
Над тем, как я, держался перед ним.
Чтобы сказать о том, как понимаю
Свои поступки, всё что сотворил:
-Мой господин, пожалуйста, поймите,
Я действовал совсем не против вас.
Но в преисподне жить невыносимо,
Как всё, что в ней находится сейчас.
Нуждается в скорейшем избавлении
От прошлого и нынешнего зла!
И мы должны разрушить во спасенье
Тюрьму Народов раз и навсегда!
Любым путем, наладив мирозданье,
Дав отпущенье пленным из тюрьмы.
Которых обрекли на прозябанье
За преступленья, вовсе не свои!
Ах, если бы, создатель только знал,
Что под землей страдали мы напрасно.
Тогда бы точно, всё исправил сам,
Даруя нам, свободу безотказно!
Так дайте мне подняться над вселенной,
Узнав исход у высшего судьи.
За что народ, ему настолько верный,
Платил за тех, кто создает грехи.
Ведь я и сам страдаю от рожденья,
Родившись чертом волею судьбы.
Но я хочу найти освобожденье,
И перестать таким быть воплоти.
Паломником, покинув преисподнюю,
Чтобы взойти к творцу на небеса.
Выпрашивая милостынь господнюю,
Для каждого, кто сослан был сюда.
И я клянусь, что вымолю спасенье,
Ведь смилуется боже надо мной,
Когда к нему я кинусь на колени.
И в ноги стану биться головой!
Мой государь, пожалуйста, поймите,
Вам не дано решить мою судьбу!
И мне не важно, что вы здесь творите.
И после смерти я не отступлю!
Моя душа отправится на небо,
Какой бы путь ни вышел всё равно!
К создателю попав и с того света,
Так помогите, только и всего!-
И замолчав, я начал ждать ответа.
Когда мне больше нечего сказать.
Надеясь бога посетить посмертно,
После того, как совершится казнь.
И суд решил, велением закона,
Со мной покончить раз и навсегда.
Не ожидая ничего другого,
Я под конвоем вышел из дворца
И был посажен, связанным, в телегу
Сопровождаем стражей и толпой.
Пока на площадь городскую ехал,
Где приговор свершится надо мной.
Людской поток преследовал как раньше,
Словно надеясь выбраться на свет.
Из-под земли, поднявшись не иначе,
Но в этот раз для них спасенья нет.
Пускай к царю все слезно призывали,
Помиловать и выпустить меня.
Но их надежды нечего не дали,
Когда виднелось пламени костра.
Где собрались духовные светила,
Прислужники и просто палачи.
Чтобы посмертно отлучить от мира,
Схватив меня, как только привезли.
Ужасен был конец моих мучений,
Когда взвалили на большой костер.
Через страданья, горе и лишенья,
Виной которых только произвол.
Вокруг сложив, и хвороста и сена,
Всё подготовив, привязав к бревну
Чтобы спалить до пепла мое тело,
Свой ритуал, продолжив заодно.
Не подкрепившись волею народа,
Священники свершали свой обряд.
Перед началом страшного исхода,
Когда меня на публике казнят.
Во время службы, разнося кадило,
Твердя псалмы на старых языках,
Приблизившись ко мне неумолимо,
Чтобы распятье поднести в руках.
Святой водой всё тело окропляя,
После того, как столько раз подряд,
Над ним глумились, пытки применяя,
Пока я не признал, что виноват.
А весь народ столпился в изумленьи,
Когда пришлось за этим наблюдать.
Как палачи, добившись разрешенья,
Стали костер со мною поджигать.
Когда я был на пике своей жизни,
Оглядывая всех, кто был вокруг.
И не способен сделать что то с ними
Вдруг обнаружив Николай был тут.
Он закрывал глаза свои ладонью,
Скрывая слезы только от меня.
Со всех сторон с подавленной толпою,
Прощавшейся с их другом навсегда.
********************
Сознание утратив в помутненье,
Вдруг задохнувшись дымом от костра.
С улыбкой принимая избавление,
Поскольку смерть милее, чем тюрьма.
В красавицу влюбившись окаянно,
Какой бы не была сама собой.
Ради нее, отдав себя подавно,
Мечтая что предстанет передо мной.
После всего, что между нами было,
Ей не осталось, больше ничего.
И вот пришла за мной у кормила,
Ведь я отныне суженный ее.
Моя душа к ней тянется посмертно,
Но госпожа с улыбкой говорит:
-Возьмите то, чем были Вы сегодня,
Вам это здесь никто не запретит.-
Действительно, в столице ночь настала,
На площади лишь ветер бушевал.
И мое тело мертвое лежало.
Пускай совсем его не узнавал.
Как удалось остаться невредимым,
Чуть подгорев от пламени костра?
Я сам не знал, что там со мною было,
Когда сгорело всё, кроме меня.
И хладный труп валялся одиноко.
Вокруг него коптятся угольки.
Что догорали, покраснев настолько,
Лишь освещая облик мой в ночи.
Став наблюдать, от страха замирая,
На дивную картину предо мной.
Как будто ритуал не прекращали,
Опять продолжив, но уже другой.
На площади все было не от мира,
И только смерть хлопочет обо мне.
Взывая делать то что говорила,
Ведь я не мог противиться судьбе.
Взвалив на плечи собственное тело,
Едва сумев найти остаток сил.
И ощущая, как оно сгорело,
Я пошагал за той, кого любил.
Куда мы шли, пока не представляю.
Пускай у смерти спрашивал не раз
Но госпожа молчит, не отвечая,
Словно сюрприз, готовя для меня.
Проделав путь по улицам столицы
Сквозь темноту, где только огоньки
Из окон заставляли усомниться,
Что мы со смертью были не одни.
Везде мелькают чьи-то отражения.
Со всех сторон, от городских трущоб,
Стекались души, не найдя спасенья,
Пытаясь сами облегчить исход.
Сойдясь ко мне помочь с моею ношей,
Когда мне было слишком тяжело.
Вместе со мной, вынашивая тоже,
Мой облик, пострадавший ни за что.
И не было конца их исчисленью,
Как будто встали все из-под земли.
Чтобы воздать паломнику спасенье,
Продолжив на себе его нести.
Словно к мощам, притрагивались к телу,
Взвалив его, на тысячи руках.
Пока за смертью шли куда хотела,
Припав к нему на совесть, не за страх.
Став умолять ее об отпущенье,
Пока есть шанс, у смерти обрести.
Не зная где найти им воплощенье,
Лишившись неприкаянной души.
Но только мне досталась эта ниша.
Страдая сам, от сущности своей.
Что я такой же после смерти вышел,
И был не лучше, чем они теперь.
И между ними где-то затесался,
Неся свой труп, сожженный на костре.
Пока за смертью дальше направлялся,
Чтобы остаться с ней наедине.
В конце концов, растаяли все тени,
Едва на них взглянула госпожа,
Когда пришли туда, куда хотели.
Ведь ей самой был нужен только я.
Она с улыбкой на меня взглянула,
Поманивая дальше за собой.
И я пошел, вздымая свое тело,
Пока однажды не вернусь живой.
Мы отошли от города подальше,
И там вошли в какую-то избу.
Где мне сказала спутница: -Сейчас же,
Сложите ношу, Вам не по плечу.-
И я исполнил всё, что попросила.
И стал смотреть, как врачевала смерть.
И надо мною тратила все силы,
Вернуть пытаясь к жизни, наконец.
Но я не верил, что вернусь обратно.
И снова стану тем же, кем и был.
Со временем, признав, что это правда,
Когда увидел, как я вновь ожил.
Моя хозяйка долго врачевала,
Распахивая руки надо мной.
И таинства какие-то свершала,
Известные лишь только ей самой.
Стянув все мои раны во мгновенье,
Поскольку, прорастала, как трава,
Живая плоть с ее прикосновеньем.
Заботливо прижав ко мне уста,
Ее любовь настолько ощутима,
Что я порой завидовал тому,
Кто перед ней валяется убитым,
Вдруг осознав, что зависть ни к чему.
И вот настал момент для возвращенья,
И мое тело стало вновь мое.
Как это было при моем рождении,
От страхаоткрестившись от него.
Я ощущал уста своей хозяйки,
Когда сложила губы на челе.
И вдруг они без страха и утайки,
Чуть ниже оказались на лице.
И плоть моя залилась благодатью,
В нее вселилась прежняя душа.
И как и прежде, новое исчадье
Свою судьбу продолжит до конца.
Все излиянья кончились немедля,
Когда я снова приоткрыл глаза,
И вдруг узрел старуху в облачении,
Накрывшую распахнуто меня.
Она безмолвно отошла в полшага
И мне сказала горько:-Извини,
Я силы все потратила во благо,
Пожертвовав остатком красоты.
Мне нужно время стать такой, как прежде.
И всё вернется на круги своя.
Но я не дам остаться без надежды.
И все-таки спасу тебя сама.
Ну, а теперь, оденься, мой любимый,
Нам нужно поскорее уходить,
Чтобы продолжить путь неумолимо,
Ибо вернулся к жизни, так и быть.-
Действительно, одежды не осталось,
Она сгорела прямиком на мне,
И мое тело голым оказалось,
Невинно распластавшись на спине.
Тогда я встал, такой же, как и прежде.
И в зеркало случайно посмотрел.
Рассматривая собственную внешность,
После того, как заживо сгорел.
Вернувшись тем, кем был неоспоримо.
Всё сохранив, сначала до конца.
И до сих пор оставшись тем мужчиной,
Чья жизнь для смерти слишком дорога.
Сумев найти союзницу до гроба,
Так пусть сжигают, сколько захотят,
Моя могила есть моя утроба,
И я восстану, если повторят.
Чтобы продолжить начатое дело
И завершить искания свои.
К создателю поднявшись прямо в небо,
Словно паломник, волею судьбы.
Ради чего и смерть была готова,
Пойти на всё, что нужно для меня.
Чтобы помочь дать волю для народа,
Доверившись мне раз и навсегда.
Когда сама теперь не сомневалась,
Что я готов страдать за свой народ.
Пожертвовав всем тем, что оставалось,
Когда я сам взошел на эшафот.
Доказывая верность тем идеям,
Которые когда-то представлял.
Пожав плоды того, что я содеял,
Ведь после смерти все-таки восстал.
И вслед за ней пошел по преисподнее,
Едва успев немного отдохнуть.
Лишь бы скорее выбраться на волю,
Вместе с любимой продолжая путь.
Пускай, вела костлявая старуха,
Накинувшая черный балахон.
Но мне не страшно обнажить ей душу,
Когда в неепоистине влюблен.
И был готов пойти на что угодно,
Лишь бы придаться счастью от любви.
Уже не в силах сдерживать порока,
Что слишком долго копится внутри.
Но смерть сама стесняется мужчины,
Пускай была не меньше влюблена,
Как не пыталась выглядеть красиво,
И стать приятной снова для меня.
Я не хотел влиять на этот выбор.
Пусть будет так, как выбрала сама.
Пойдя за ней сквозь тьму неумолимо,
Пока однажды к речке не пришла.
Той самой, где мечта моя не сбылась,
Ведь захотелосесть на берегу.
И вот опять всё это повторилось,
И в этот раз я снова был в плену.
Ведь на причале лодок не осталось,
Все кончились задолго до меня.
И выйти из тюрьмы не получалось,
Когда иначе переплыть нельзя.
До выхода осталось так немного,
Но я не в силах выйти из тюрьмы.
И выжидал беспечно у порога,
Не зная,как свободу обрести.
А госпожа пропала восвояси,
В конце концов, оставив одного,
И я не знал того, что будет дальше,
Не понимая то,к чему всё шло.
Осталось лишь надеяться на чудо,
Если никто не спустится за мной,
И не поможет выбраться наружу,
Приплыв на лодке, той или другой.
Но, на кого надежды приходились?
В этой, забытой господом дыре?
Любой сбежит, поняв, где очутились,
И даже не приблизится ко мне.
Страшней всего пустые ожиданья.
Кому сюда потребно снизойти?
Но, что еще поделать - было тайной,
Поскольку больше некуда идти.
Куда пропала смерть, не представляю,
Но лишь она способна изменить,
Исход того, где в ссылке пребываю,
Успев костер, на время, растопить.
Он защитит меня от разных тварей,
Бродивших иногда на берегу.
Лишь только этим я располагаю,
Чтобы хоть как-то выжить одному.
Но я заснул, во время ожиданий,
Махнув рукой на собственную жизнь.
Когда здоровья больше не хватает,
И хочется набраться свежих сил.
И вдруг меня как плетью полоснуло,
Что-то живое встало у костра.
Но я не в силах убежать отсюда,
Поскольку не предвиделось, куда?
Вскочив от страха и расправив плечи,
Ведь не поверил, кто передо мной.
Не ожидая столь счастливой встречи,
Давно простившись со своей судьбой.
Не понимая, что со мною стало,
Сюда спустился Петр, мой слуга.
Еще не зная, что тут возлежало,
Когда увидел, пламя от костра.
Он был одет в богатые одежды,
Но я не верил в то, что это он,
Поскольку сам остался без надежды.
По край ней мере, только до сих пор.
Его улыбка сразу засияла,
Лишь стало ясно, кто на берегу.
И то, что его раньше напугало,
Сторицей возвращается к нему.
Мы обнялись, не вымолвив словечка,
Когда опять столкнулись вопреки.
Никто не мог предвидеть этой встречи,
Как, впрочем, и она произойти.
Переживая случай беспокойно,
Что места не находим для себя.
И он спросил у незнакомца: -Кто я?-
Словно не веря, правда ль, это я?
Объятия слезами не кончались,
В глазах рябило всё, что позади.
Тем более, момент, когда расстались,
Давным-давно, у берега реки.
Мы так хотели выбраться отсюда,
Но к сожаленью всем не удалось.
И вдруг вернулся Петр ниоткуда,
После всего, что вытерпеть пришлось.
И наконец, без долгих размышлений,
Мы бросились, как дети, в лучший мир.
Лишь бы найти в Европе избавление,
Пытаясь выйти из тюрьмы самим.
Сейчас меня совсем не волновало,
Что послужило данностям его.
Я лишь хотел покинуть тернииада,
На тот момент, забыв ради чего.
Мы сели в лодку, плывшую на Запад,
И стали весла вместе с ним грести.
Из пекла уплывая безвозвратно,
Пока всю речку не пересекли.
И вот настал момент для восхожденья,
Где солнце заливало всё вокруг.
И спутывались в комья ощущенья,
Превозмогая страхи как недуг.
Припоминая страшные картины,
Которые посмертно наблюдал.
Когда лежал на площади убитым,
Увидев свет, что тоже там сиял.
Переживая цепь воспоминаний,
Что пронеслись в глазах предо мной.
За голову хватаясь от страданий,
Я испытал немыслимую боль.
С Петром пытаясь выбраться на волю,
Встав на колени, чтобы проползти.
Взглянув тогда на солнце в небосклоне,
Пробившее сквозь грунт, свои лучи.
Но я пошел на свет, приняв решенье,
Превозмогая длинный коридор.
В конце концов, закончив восхождение,
Увидев то, к чему так долго шел.