Читая О.К.
«Боль утихла, и струна провисла».
«Лук не выстрелит ни взад, и ни вперед".
Потому в «чернилых" коро-мыслях
очарованным «разломом» шелест прет.
«Промокашки ран» зияют мраком,
«Иероглиф», в «лепестки» попав,
пятится к Любови буераком,
став «стаккато и пасьянсом» став,
В «розоватой плоти Афродиты»
(трепетной, как носик порося)
теплится надежда на открытие
неко(е)го поэто-рифмо-Ся.
И, бродя по «островам печали,
где в туманах тонут маяки»,
очарован словом до отчаянья,
гибнет смысл бунтующей строки.
«Ни о чем не плача, не жалея»,
разогнав «пернатых» на юга,
«Фарандолой на закате рея»,
не дрожит уже его рука!
Что там образ «сумрачных острогов»
и «разломов с кровью горизонт!»
Мы таким умеет словом трогать,
что взбунтует «бешеный Арго!»
И «солены щепки раздирая»
«незатейло-призроватых» чувств
мы любовь такую развиваем,
что ни чувств не хватит и ни уст.
Средь «обломков волн и над кострищем,
где зола остыла навсегда,»
«Юнга замороженный» отыщет,
как плелась любовная страда.
Но понять он никогда не сможет,
что хотели мы ему сказать
о «конвертных тайнищах» (О, Боже!)
в «лихорадно-снеженный» азарт.
...Ах, поэт, ты «о любви не думай»,
но, когда задумаешь писать,
не твори из чувства Яро-Бума,
а скажи лишь то, что есть сказать.
И не будут птица, «как на скалы»,
налетать, пришествуя на юг,
и не будут чувства до скандала
яркословить ся ломаньем дуг,
И не будут милые пичужки
становиться «синими в тоске»,
потому как слово – не игрушка,
а стихи – не писи на песке.