Паровозы летят за кочующим призраком лета.
Разбивается дождь о стабильные крыши домов.
Изо всех переулков несется: «Карету! Карету!» -
безутешные крики подверженных горю умов.
Мир все так же хлопочет, блистает, судачит, ревнует,
отпускает грехи, но сажает в отдельную клеть
тех немногих, что видят картину любви неземную,
ту, что вечный художник, спеша, не успел затереть.
Проступает она как божественный лик под слоями
новодельных икон, как вечернее солнце вдали...
Паровозы летят, а перроны им машут руками,
и пытаются следом себя оторвать земли.
Так и я, так и я - вы простите причуду мне эту -
паровозом лечу, не имея ни крыльев, ни шпал,
оставляя того, кто канючил: «Карету! Карету!» -
и хотел, чтоб никто той кареты за ним не прислал.