Влюбляются не в тонкие натуры,
не в тихие смиренные сады.
Влюбляются в похабные фигуры,
в упругие рабочие зады.
Ох, женщина, что время не пресыщет,
которую листать, листать, листать...
Тебя навряд ли кто-нибудь отыщет
и вряд ли станет кто-нибудь искать.
Покорная техническому игу,
ты молча убегаешь в провода.
Я мог бы разорвать об этом книгу,
но кто ее напишет, Господа?
Как все же настоящее картонно:
ломается, как девочка, дрожит!
И я, в окно поглядывая сонно,
не в силе знать, куда оно лежит.
Дворцовый загибается как стремя,
рисуя мне обломки суеты.
Кончается писательское время,
спокойное как тень от темноты.
И нет уже творцов литературы,
бессмертных в остывающих гробах,
влюбляющих в тончайшие натуры
и трещинки на розовых губах.