Я родился в Зеленограде в тот год, когда в нём открыли роддом и больницу. По словам мамы и бабушки, я был первым мальчиком, родившимся в этом роддоме. До меня там успели появиться на свет две девочки. Было это 18 августа 1966 года. Документов по поводу моего «почётного» третьего места никаких не сохранилось, но то, что наша городская больница 10 июля 2016 года отмечала своё пятидесятилетие – это исторический факт! Мы с ней можно сказать ровесники…
Мои будущие мама и папа были молодыми инженерами, жили в одной комнате в московской коммуналке. Отца пригласили работать в Зеленоград, а через две недели дали отдельную квартиру во втором районе. Через два года после моего появления семья переехала на Берёзовую аллею. Мой отец Терехов Юрий Васильевич к этому времени стал заместителем главного инженера Научного Центра (НЦ).
В планировке города было много интересных идей: промзоны отделялись от жилых районов, между районами были участки леса, застройка была просторной. Моя бабушка ставила на необычную для тех времён электроплиту кастрюльку с водой, и вода закипала ровно к тому моменту, когда она находила нужное для супа количество грибов в лесу около дома. Лес был очень чистым, о чём свидетельствовали водившиеся в близлежащем водоёме тритоны. Сейчас на этом месте теннисный корт. Вода в водопроводе тогда была артезианской. Жители других районов Москвы приходили в восторг от её вкуса.
Город быстро строился на моих глазах, и первое слово, которое я сказал, было: «кран». Строительные краны стояли повсюду, появлялись район за районом. Всё больше молодёжи приезжало сюда, и Зеленоград начали называть в шутку «городом колясочников»: ведь почти все молодые семьи, получив жильё, с удовольствием заводили детей! Дорога от метро Речной вокзал до Площади Юности занимала ровно 35 минут, и многие московские родственники и друзья ездили к нам как на дачу - погулять в лесу или покататься на лыжах. Школа 608, в которую я ходил, тоже была рядом с лесом, и учителя в мае месяце могли провести урок биологии или ботаники на природе.
Особое место в жизни города занимали трактора - поливалки. Иногда они начинали поливать дороги в дождь. В школе нам объяснили, что сигналом к их появлению на улице является снижение выхода годных микросхем на заводах из-за пыли. Город гордился своим особым статусом «Силиконовой долины». А ещё он был закрыт для иностранцев, большинство специалистов были «невыездными» и имели разные степени допуска к секретным документам. Потом, когда отец стал директором Межправительственной комиссии по вычислительной технике и уже не работал в Зеленограде, он смог много поездить по всему миру в командировки. Все мальчишки к таким людям имели сугубо меркантильный интерес – ведь они привозили жвачку. Ценилась она в школе на вес золота…
После школы я поступил в МИЭТ. Институт являлся кузницей кадров для города. Учиться там было трудно, но интересно и весело. Там проводились факультетские праздники с искромётным студенческим юмором. Студенты были активно заняты научной работой, многие даже с младших курсов. Часто нам попадались преподаватели, которые иногда могли и пошутить на лекциях, чтобы мы не уставали, но спрашивали они строго. Почти всех в институте объединяло чувство личной необходимости для развития страны и микроэлектроники.
Особое место в МИЭТе занимала ЕС ЭВМ. Вычислительная машина была «электронным сердцем» института. Представьте себе целый огромный зал, наполненный таинственными шкафами с мерцающими лампочками. Общаться с этим чудом студенты могли с помощью перфокарт. Программы набивались на отдельных картонках, и такая колода сдавалась оператору. Специальное устройство заглатывало эти карточки по одной, но очень быстро и ЭВМ начинала «ломать голову» над студенческими ошибками…
Всё развивалось стремительно. Когда я заканчивал институт, многие задачи уже решались на настольных ПК ДВК, и не требовали походов с перфокартами на поклон к таинственным шкафам ЕС ЭВМ. Грянули 90 -е годы. Зеленоградские заводы стали переживать трудное время. Моя мама Терехова Лия Ивановна, ведущий инженер в НИИМП, была досрочно отправлена на пенсию. Более молодые квалифицированные кадры занялись торговлей и бизнесом. Город стремительно превращался в «спальный» район Москвы. Ленинградское шоссе обрастало пробками, и дорога на автобусе до метро могла длиться часами. Памятник лосю у Дома журналистов на Ленинградке становился то зеброй, то единорогом, отражая таким образом трудности эпохи, которую мы пережили. Зато жвачка стала абсолютно доступной.
Время сейчас тоже непростое, но, оглядываясь вокруг, я вижу новые красивые дома на месте снесённых пятиэтажек, вижу новый город за железной дорогой и новую Ленинградку, по которой автобус, как и тогда, идёт 35 минут до Речного вокзала. На старой дороге стоит всё тот же лось без всяких шокирующих раскрасок, только рога у него отвалились. Что поделаешь - Возраст…
Многие мои друзья, продолжают работать на выстоявших в трудные времена и модернизированных городских заводах. Рядом с домами появились интереснейшие игровые площадки, о которых мы в детстве не могли и мечтать. На этих площадках играют дети и гуляют мамы с колясками, здесь родились и растут и мои восемь детей! Город динамично развивается!
Максим Терехов 2016