С равнины - неприступны и страшнЫ,
Здесь, во владеньях чуткой вечной дрёмы,
Звенящей тишиной оглушены,
Причудливые, диких скал изломы.
И только небо - сверху и вокруг.
Мир - мАревом дрожит у ног во прахе.
Лишь шёпот ветра тишь тревожит вдруг
Да шорох одинокой черепахи.
Отсюда явь, безбрежней и синЕй
И, как кустарник, взор вниманьем цЕпок,
А на боках оскаленных камней-
Земных дождей нерукотворный слепок.
Здесь разум, цвЕта облачных седин.
На гиблых кручах выветренных склонов
Царит и правосудствует один,
Мудрейший изо всех земных законов,
Никчемный для изнеженности дна
Равнинного тщедушия и лени.
Жизнь, он гласит, бесценна и трудна,
Но сгинет, если встанет на колени.
Великий смысл, в объятьях высоты,
Той истины - отжившими завещан:
Тела колючек скрУчены в жгуты,
Врастают насмерть в недра тесных трещин...
И не простит, седая не спроста,
Реальность, не взымая с виноватых,
Ни сломанного пОходя куста,
Ни сорванных цветов, ни трав измятых,
Ни, шумом оскверненной тишины...
Недоброго всего от жизни сытной,
Что с испоконно-черной старины
Жестокостью зовётся первобытной.