Два дня за куницей.
В жизни каждого охотника бывают моменты, о которых хочется
рассказать, несмотря на опасения, что неправильно будешь понят,
и перевешивает неудержимое желание поведать о вроде бы
нормальных, а с другой стороны – аномальных ситуациях, в кото-
рые сам вошёл, сам и вышел.
Был я на очередной осенне-зимней охоте в «глубинке». Место –
чудесное, контакт с инфраструктурой – функционален, однако особых
надежд я не питал. Что привёз, что добыл – то и твоё, а остальное
по мере возможностей и обстоятельств. Достаточно сказать, что чай
«со слоном», на котором и ходишь, и что-то делаешь, приходилось
везти с собой из Москвы, а он и там-то был в дефиците. Как можно
было такую страну, как наша, довести до этого состояния – до сих
пор не понимаю по хорошему, усматриваю лишь злой умысел.
Но чаю со слоном на пачке благодарен, поскольку он помогал, да
и не только мне, преодолевать массу трудностей.
Рано утром, согрев чайник на костре у избушки, залив фляжку
крепко-сладким чаем, запаковав шмат сала и пакет сухарей, ну и
естественно, НЗ – чай, сахар, геркулес и прочее, в пределах возмож-
ного веса, вышел я по заранее намеченному и проработанному
маршруту. Но, как говорится: «человек предполагает – Господь
располагает». Через час пути мой кобель прихватил горячий куний
след и, когда я убедился, что кобель ведёт зверька, пошёл за ним.
Лес был ужасный: болота, согры, неприбранные старые выруба,
частельник на месте рубок. Но был я тогда достаточно молод,
ходок, активен, всего-то чуть больше 40 лет! – и не раздумывая
принял сторону кобеля в преследовании зверька. Кроки кварталок,
компас, что с чужих слов, что сам видел, и я старательно топтал
лыжню по пушистому снегу на отличных лыжах. Снег ещё не обле-
жался, лыжи проваливались почти до земли, но бросить их было
нельзя, обратно – всё же лыжня! Передвижение в бесконечных
сограх было очень медленным, и лай кобеля, который вёл явно
по зрячему зверьку, удалился от меня.
По мере возможности я обрезал след, но лай пребывал от меня
на приличном расстоянии. Как я ни старался, не мог подойти ближе.
при любой моей остановке лай быстро удалялся. Наскоро глотнув
чайку, я шёл по следу, не оставляя надежды, что скоро кобель заго-
нит зверька в безвыходное для него положение. Месяц - ноябрь,
в 15 часов солнце садится, в 16 часов сумерки, а обратно идти –
только не по своему следу, настолько он бестолков и запутан.
А зверёк – вот он! – ещё чуть-чуть… Азарт дело непредсказуемое. Вот
уж и солнце к закату пошло. Прикинул – обратно далеко, решил идти
до последнего, в крайнем случае – любая ёлка примет под свои ветки.
И до сумерек – тот же отдалённый лай, та же согра, хорошо,что суш –
няка много. Опомнился, остановился, стал готовить лагерь для
ночёвки. Морозец небольшой, где-то около 10 градусов, однако ночью
может и под 20 -30 закрутить. Навалял сушин сосновых, сделал боль-
шой настил из сырья, отбойник от ветра, нары лапником застелил.
Дрова трёхметровые, но горят быстро, пришлось мешать их с сырой
берёзой. Заварил чай, похлёбку из геркулеса с салом и кубиками.
Совсем отемняло. Лай кобеля еле доносился. Волки бы не подхва-
тили… Хотя защита у него от волка знатная: красный жилет, колю-
чий ошейник, бренчалка из двух карабинчиков на колечке, натёрт
жжёным чёрным порохом и картонка палёная привязана к ошей –
нику. Постепенно голос кобеля сошёл со слуха.
Ну, чего, думаю, взыграл? Не отозвал, не отсвистел, ведь кобель то
послушный. Есть, правда, один недостаток – он же и достоинство:
вязок, как смола. А тут ещё кошка верхом идёт, да в узёрку, разве
отзовёшь?
Ночь долгая, день меньше 9 часов, пока кочумаешь у костра – все
песни перепоёшь. Хорошо, что не очень морозно было. Ночью го –
лос кобеля был не слышен, хотя иногда что-то, где-то, вроде бы
слышалось. Безлюдье, затерянность, шатёр ночного неба с яркими
мерцающими звёздами, потрескивание дров в жарком длинном
костре, отблески огня на заснеженных ёлочках, нескончаемая че-
реда размышлений – действовали убаюкивающе. Полёживая на мяг-
ком лапнике, по очереди грея бока, в полусне-полудрёме провёл
я эту ночь. Утром, заварив чайку, ещё до свету начал вычислять:
где же мой Кент? И на удивление – услышал его голос! Взяв ази-
мут, собрался и поспешил туда. Да и недалеко совсем – около
километра. Сидит куница на одиночном дереве, посреди редины,
и прыгнуть-то некуда, а на землю – боится. Добыли мы её, такая
красавица: жарая, с сединой, маленьким оранжевым пятном на
горле, ну – никак не сосновка, редкая по колеру.
А потом был выход к избушке по азимуту, нисколько не легче,
чем при преследовании зверька. Но уж столько было накручено
следов, что решил я по ним не выходить, горький опыт уже был.
смотрю старая лыжня моя, посоображал, где нахожусь, и после
полудня был уже около избушки. Выстыла за ночь, но печь хоро-
шая, из толстого металла, через полчаса в избушке «Ташкент».
Чайник закипел, похлёбка из глухарятины разогрелась, приёмник
запиликал. Закат за окном жёлтый, к морозу. Пёс оттаивает на
нарах, льдышки выгрызает. Провёл с ним разъяснительную бе-
седу, вроде понимает: смотрит, молчит. На душе несуетно, всё
ясно и понятно. Завтра новый день, новая охота.
05.07.2004 г.
Согра – мокрый лес около болота.