Я погружаюсь в волшебное, странное,
Где стопы какие-то топчутся - топчутся,
Рифма за рифму цепляется страстная,
И ритм - дирижёр под конец расхохочется.
Хвосты распушили хореи и ямбы,
Мужское и женское лезут понежится,
И будто в объятьях весёлого самба,
Наконец-то, они сумеют утешиться.
Амфибрахий с дактилем снова судачат,
И смеются тайком над своим бедолагой:
“А наш-то над каждою рифмою плачет,-
В поэты подался. Бедняга.”
Вновь ударные колотят безударных.
И кто? когда? возьмёт всё это в оборот.
И не будет бестолковых да бездарных,
А будет всё как раз наоборот.