На море музыке нет места,
Пусть это Моцарт и даже Бах,
Пусть это самая лучшая песня,
И всё равно на море – не «ах!»
На море и Бах – суета сует,
Оно и глубже, и шире, и выше,
Оно само миллионы лет
Всё что-то пишет, пишет, пишет…
Пишет собой, облаками, чайками,
Ищет оттенки, вечно меняется –
Бликами, всплесками, рыбьими стайками,
В поиске не повторяется.
Ляг у моря, глаза закрой,
Себя изнутри окинь взглядом,
Ручку где-то там покрути, настрой
На волны, которые рядом.
По камешкам расстелись спиной
И – слушай, слушай, слушай, слушай…
Вместе с двухсот двадцатой волной
Покой снизойдёт в твою душу.
Как князь Андрей под вечным небом,
Как Насреддин в тумане звёздном,
Ты станешь бесконечно нежным,
Спокойным, взвешенным, серьёзным…
. . .
Такую сценку видел однажды:
Палатка. Хиппи. Один. Нагой.
Сидит, на флейте играет – неважно! –
А рядом мусор лежит горой.
Пустейший джазик – рэгтайм известный –
Как шелуха, в прибой летел;
Пискляво, глупо и неуместно,
Но лучше, чем если бы Лепс запел.
Конечно, музыка – дело вкуса…
Наутро туда я пришёл опять.
Слиняли хиппи, а тот же мусор
Остался там же горой лежать.