"Умей принудить сердце, нервы, тело
Тебе служить, когда в твоей груди
Уже давно все пусто, все сгорело,
И только Воля говорит: "Иди!"
Р. Киплинг
ПРОЛОГ
Когда тебе двадцать пять лет, и честь для тебя - не пустое слово и не поэтическое словоблудие, командировка в 313 дней в далекую страну с другим летоисчислением кажется не шагом в бездну, а испытанием, преодолимым верой и упорством.
И только там понимаешь, что дорога обратно - вместе с друзьями, в любви и в гармонии с музыкой сфер...
Южнее Каракумов...
1364 год
солнце просыпается в пыли,
март к полудню
выбеливается в хамаль,
детскими руками разносится тиф...
Ветер душит шепот христианской молитвы.
И, во сколько бы не заснул,
Солнце будит собой.
I
С рождественских огней,
с наполненным прощальною рукой
бокалом Элюара
перенестись
на полюс пыли и ветров.
Что для пустыни -
капли прожитых трагедий,
где только в снах волнуются моря?!
И не унять озноба Азии...
II
Кто ты на фоне гор, которым ты не нужен?
Двадцатилетний век остался за спиной.
И щебетанье слов смешно,
когда иссушенное небо
не примет даже кротости молитвы.
Смягчить ожог ненужности?...
Лишь гордость точит камень.
III
Тяжелая - с экватора - страна.
Кормящая волчица...
А здесь -
в закатах пыльный ветер
выдувает теменную кость
невыгнувшим хребта.
Пустыня долго гложет волю.
Без знака судеб
перстенек Петровых равелинов.
И тянешься щенком "Бродячей..."
на иней молока.
IV
Мир сквозняков.
И продуваемый дворец
меж гор - напротив ресторана -
под зеленью свечи ислама.
Прикуривать - к несчастью!
На всю ночь коньяк и кофе -
к белизне постели.
Но ветры - из таких глубин!
Что делает здесь стройный европеец,
когда сезон закончен?
Бездонно выгорели голубые,
и лепестки осыпались...
V
К молодому вину
в стареющей стране -
оттуда, что дальше провинции у моря,
прилетаешь в непроснувшийся Город
на время.
И вышагиваешь по маленьким площадям
с порезами красных гвоздик в руках
к своим друзьям,
и за столом сидишь молчаливо,
прислушиваясь к колыханию песков
за спиной...
И тяжелым грузом взлетает обратно
опьяневшая белая птица.
Но все же, оглянувшись:
в глоткЕ вываренной верблюжьей колючки
сладостно-текуче воспоминание о горьком молодом вине.
VI
И в пустыню приходит осень...
тенями далеких длинноногих женщин,
крепкой усмешкой никогда
не родившегося вина.
Грустный ослик времени
жует такие пустые слова:
"Силы и терпения -
нам на грешной земле..."
Как долго будет сниться
в скрипе тормозов
крутой поворот
единственной дороги
за столбиком
последнего стиха?!..
VII
Пепельные, неприглаженные
и горячая лобная кость.
А по пыльному зеркалу
ветер с Севера
ворошит наклонный почерк памяти
и не выхолаживает...
Прижаться бы, лобастому,
как в детстве к руке матери.
Прошлое засыпано далеким
февральским снегом
с едва пробивающимся мотивом
"когда я вернусь..."
Можно ли объяснить правоту своего поступка?
Услышь меня...
"За лугами красных маков,
Дымкой синих гор,
Стойкий черный одуванчик
И со шпажкой смелый мальчик -
Долгий разговор."
VIII
Когда усталость закачает под ногами
тяжелый шар из боли и надежд,
далекий голос умершего барда
напомнит шум Варшавского вокзала
родного города для многих
исцеленных...
Мы все почти вернемся.
Даже тот, качнувшись перед точкой влево,
в дороге на Васильевский опять,
хоть остров на ремонте.
Шпиль Петропавловки взывает:
вернитесь!
Мы вернемся все
почти...
на взмахе гор,
подправленных полетом новой речи,
полночной болью опустевших слов,
замерзшие без стариков и детства -
в наш Город.
Он не скоро нас забудет.
IX
Мои круговые
шальные
недюжинные
313.
Ночь полна, а стакан пуст.
Когда я вернусь?
Дорога любопытства завела
за Южный крест империи,
где чувствуешь без знаков препинания.
Немного мужества.
Тринадцать пробило.
Светает..
X
Что вспомнишь?
год солнца без собственной тени,
некнижный шелест Азии,
охоту за бескрайними полями маков
и белые взрывы мечетей...
... пыльный ветер
торопит секундную стрелку.
XI
Из Азии - в декабрь.
С собой загар лимонной лихорадки,
Смещение времен - рубцом морщин.
Год - без зеркал.
А дома - Рождество под снегом Лавры,
Облапистость огней и детский клик.
Последний камень - в сборник.
Но прощание идет без слов.
P.S.
Следуя за кошкой под дождем
миновал и возвращение по февральскому мокрому снегу,
просыпаясь к вечеру из заснеженным полей маков
на локтевом сгибе.
Немедная плата за поступки.
Долгая, долгая дорога домой...