Я мотаюсь в дежурстве бессонном
от полуночи и до сих пор
между дрожью – звонком телефонным
и прищуром задернутых штор.
Между тем, что творится на свете
в кругозоре у телезрачка!
Мои мысли – вода в туалете
при неплотной резинке бачка.
В них поток мимолётных ответов
на Шекспира бессмертный вопрос.
В них яичница зимних рассветов
или летний закат – абрикос.
Слух как вакуум. Где-то броженье:
створки лифта закрылись легко.
В завываньях родилось движенье,
а движенье – начало всего.
Где-то в космосе лестничной клетки
слышен кафельный хруст каблучка.
Нет, не то … Это поступь соседки.
Гулкий выстрел дверного замка.
Я стою как баран перед дверью
весь в преддверии (знать бы, чего?!)
Да простит мне Господь за неверие!
Да воздаст мне сполна за него!
Моё сердце как старый будильник.
Пусть не будит, но гонит мой сон.
Я дрожу, как и мой холодильник.
Да и холоден также как он.
Механизмы скорбят о починке.
Я же жду просветленья в башке.
Жду как старый кусочек начинки
свет прокуса в своём пирожке.
Но пирог тот отвратного вкуса.
Может зря я свой слух обострял?!
Может лифт, возносящий Иисуса,
между жизнью и небом застрял?!