1
Жила красавица в деревне,
Чьи очи были бирюзой,
И, как кудрявые деревья,
Струились волосы косой.
Ей было имя Маша. Часто
Вдали мелькал её подол.
Не знала девушка напастей,
А друг её сквозь частокол
Глядел влюблёнными глазами
И Маше был, бесспорно, мил,
Хотя ему и отказала,
Когда любви её просил.
Но всё же нравилось ей с парнем
Вести беседы у костра,
Она его любила втайне,
Но так влекла её игра.
Ведь забавляло Машу очень,
Что тенью он ходил за ней
И так мечтал и дни, и ночи,
Любя нежнее и сильней.
«Ах, перестань ты, слышь, Савелий,
За мной таскаться день-деньской!
Уже за гору солнце село,
Иди-ка лучше ты домой!»
В ответ парнишка-воздыхатель
С печалью ласковой смотрел.
Он был неистовый мечтатель,
И сердце сбито сотней стрел
И к ножкам Машеньки упало,
Горя любовью день и ночь,
А Маша нежно прогоняла,
Ему идти велела прочь.
«Зачем ты парня так изводишь? –
Подружки говорили ей. –
Ведь ты сама все дни и ночи
О нём мечтаешь всё сильней».
«Ах, что за глупости, девчата!
Пойдёмте в салочки играть,
Домой не будет мама звать,
Пока в реке полощет платье».
Но голос вдруг позвал бабулин, –
Видать, какая-то напасть,
И Маша резвой быстрой пулей
В избу родную унеслась.
2
«Пока что матушка у речки,
Я расскажу тебе о том,
Как я по юности на свечке
Гадала с зеркалом вдвоём».
«Гадала ты? Да разве можно?
Мать говорит, что это грех».
«Да разве Богу невозможно
Простить невинный юный смех?»
«Ты называешь это смехом?
Не согласилась бы с тем мать.
Она меня учила с детства
Искать у Бога благодать».
«И много ищешь благодати?
Ты целый день гуляешь, ты
Плясать так любишь и смеяться,
Разбив Савелия мечты».
Вздохнула вдруг, потупив очи,
В глазах запрыгали костры,
Сказала Маша: «Тайну ночи,
Своё гаданье расскажи».
И внучке бабушка сказала:
«Когда была я молодой,
То очень сильно пожелала
Узнать, кто будет милый мой,
Взяв зеркала и так поставив,
Чтоб их друг в друге отразить.
Девичьи все такие нравы –
Поверь, все любят ворожить!»
«Но говорит мне мать – опасно,
Ведь так недолго умереть».
«Ах, полно слушать эти басни!
Смогла я даже постареть.
Ведь это что-то значит, внучка,
Жива я после ворожбы,
А у тебя трясутся ручки,
Тебе всё видятся гробы.
Я даже деда углядела,
Мы повенчались в церкви с ним.
Не так уж страшно это дело –
Гадать полезно молодым!
Иди назавтра в полночь в баню,
Запрись и косу распусти,
И даже если будет страшно,
Не вздумай, внученька, уйти.
Увидишь суженого вскоре,
Не бойся, Маша, ничего.
Тебя, поверь, не тронет горе,
И воротишься ты домой».
А Маша слушала и втайне
Желала, чтоб Савелий встал
В тех отражениях зеркальных,
Чей тёмный мир манил и ждал.
3
Сказала Маша всем подружкам:
«Пойдёмте с зеркалом гадать,
Мне повелела так старушка,
Хоть недовольна будет мать.
Но мать об этом не узнает,
Поможет бабушка мне в ночь
Прокрасться тихо к старой бане.
Ах, лишь бы страх мне превозмочь!»
Смущённо девушки шептались,
Не зная, стоит ли идти
И на гаданье соглашаться,
Но всё ж решили проводить
Свою подружку дорогую,
Когда спустилась тихо ночь,
Сияло бледно полнолунье…
Ах, впору б убежать им прочь!
Но нет! Машуля так желает
Узнать, кто будет ей жених.
А вдруг Савелия узнает?
А вдруг его предстанет лик?
И вот уже они у бани.
«Ну что же, девушки, идём!»
И всем девчатам очень страшно,
Застрял у каждой в горле ком.
Но всё ж, войдя, хотя и с дрожью,
Они закрылись на засов,
Светя зажжённою свечою,
Чтобы встречать свою любовь.
А бабушка о том забыла
Сказать, чтоб внученька взяла
Платок и демонов накрыла,
Коль их покажут зеркала.
4
И вот сидят и ждут девчата,
Смешки их слышатся порой.
Ах, стать бы птицею крылатой,
Туда умчаться, где покой!
Стихает смех, проходит время,
Ведь всё страшней им и страшней.
Уже стучится что-то в темя,
Минуты кажутся длинней.
Перед глазами расплываясь,
Плывут куда-то зеркала,
Порой как волны океана,
Порой как чёрная зола.
Уж тяжко вниз клонЯтся веки,
Подружек смутно тянет в сон.
Нет в отраженье человека –
Ах, где же он, ну где же он?
«Ну сколько ждать ещё возможно?»
«Ну потерпи ещё чуть-чуть,
Ведь подождать не очень сложно,
Жених мой скоро будет тут».
И вдруг какое-то явилось
Лицо средь тысячи зеркал,
И приближалось с быстрой силой,
Как шум камней и их обвал.
И визг раздался в бане старой,
Подружки бросились бежать,
Одна лишь Маша здесь осталась,
Она решила подождать.
И вот лицо всё ближе, чётче,
Глаза так злобою полны,
И Маше страшно, страшно очень,
Они вдвоём теперь одни.
И вдруг лицо совсем уж рядом,
Готовясь словно выйти, и
Трясёт девицу в лихорадке,
Ведь не ждала такой любви.
Разбилось зеркало, и руки
Навстречу Маше понеслись,
И вскоре стих и шум, и звуки,
Как гул подавленной толпы.
5
Наутро девушки решились
Взглянуть, что с Машею теперь,
И вот девицы с робкой силой
Толкнули тихо в баню дверь.
Разбито зеркало, осколки,
Лежит подружка на полу,
Петля на шее от верёвки,
Случилось это наяву.
Откуда здесь верёвка, в бане?
Девчата ужаса полны.
Неужто этот рыцарь страшный
Подружку ночью задушил?
Да, Маша мёртвая. Нет жизни,
Дыханья нет в её груди,
И вот уже рыданье слышно
Девчат, что встали позади.
И вскоре матушка узнала,
И бабушка вся затряслась,
Свой грех прилюдно рассказала,
Что научила погадать
Она так внучку и забыла,
Велеть, чтоб ткань с собой взяла
И отражение накрыла,
Что ей покажут зеркала.
6
Теперь Савелию осталось
Об этой смерти рассказать.
В душе мешались горе, жалость,
Когда к нему явилась мать
Несчастной девушки убитой,
И вот Савелий всё узнал,
С нечеловеческою силой
На место смерти побежал.
За ним людей бежала горстка,
Все, кто был рядом и видал,
И вот Савелий взял верёвку,
Себе на шею намотал.
«Бросай! Не трогай! Это демон
Принёс из ада своего!»
И оттащили парня девки,
Чтоб не случилось ничего.
Остались лишь тугие шрамы
На пальцах бедного юнца,
Что захотел уйти так рано
Из жизни сей, забыв Творца.
Дня через три он шёл понуро
В храм исповедаться во всём,
И вместе с ним рыдало утро
Холодным августским дождём.
Священник всё со скорбью слушал,
И даже парня обнимал,
И размышлял, как эту душу
Спасти, и юноше сказал:
«Недалеко на тихом склоне
Построен монастырь мужской.
Иди туда – быть может, вскоре
Окрепнешь слабою душой».
И был послушником Савелий,
А через пару лет он стал
Монахом с гибким сильным телом
И всё усердно выполнял.
Молился он по целым суткам,
Полол крапиву на дворе,
А в небесах кричали утки
В ещё прозрачном сентябре.
Эпилог
А годы шли, старушка вскоре
С душою тяжкой умерла,
Ведь не могла избегнуть боли,
Что внучку к смерти привела.
Мать оставалась и болела,
Была ведь старою уже,
Едва-едва влачила тело,
Влачила груз в своей душе.
Уж вышли замуж все подружки,
С мужьями благостно живут,
Гуляют часто на опушке,
И рядом с каждою – супруг.
Савелий молится за душу
Марии, Божией рабы,
Чтоб стала доля её лучше
Чуть-чуть средь мрака пустоты.