De mortius aut bene aut nihil...
И мир растворяется в обезличенном крике.
Я не был святым и сусального панегирика
Я тебе никогда не прощу.
Я не позволял испытывать к себе жалость,
Не обещал тебе ни детей, ни тихую старость,
Как же так между нами сегодня сталось,
Что не разрешить и мечу?
De mortius aut nihil, aut bene...
И корчились на полустанке ржавые стены.
Мы вскрывали себе бритвами вены
И обвенчались на сырой прибрежной косе.
Только потом ты вдруг открыла для себя веру,
Ты стала внезапно чужой, далекой и смелой.
Боже мой, ты сегодня на сцене баллады пела,
А я умирал на продрогшем подмосковном шоссе.
De mortius aut bene, aut male...
Ты сегодня на латыни так вот сказала.
И с кем ты теперь ночами делиться стала
Не разглядеть: на крови моей поднялась метель.
Я за тебя подставлял на базарной площади спину,
А ты по нефритовым плитам во дворцах богатых ходила.
Я думал, что это любовь была... А нас соединила
Чужая вера, память о несбыточном да постель.