Подтаявшим снежком, лещами в половодье, грушовкой золотой на чистое рядно - они еще идут. Они еще приходят, когда в глухой ночи распахнуто окно. Слова, слова, слова...про крышку и про вышку, про нынешние, блин, и прочие грехи. Я не смогла родить глазастого сынишку и потому пишу глазастые стихи - про смерть и поезда, Вороньжу, руки, лица, про то, что у Руси - еврейские глаза...Слова еще идут. И, значит, жизнь продлится, и надо обнимать, а помирать - нельзя. И надо рассказать мою вину и вины, как будто с головой - в тяжелую Исеть. Я прожила уже побольше половины, а под уклон - быстрей, и надо бы успеть. Еще на мужиков орут-хайлают бабы, а девкам - хоть бы хны, задами круть да верть - приносят в подоле...
...а мне - сидеть, карябать, пока живет страна и примиряет смерть.