Одной ногой в пене, другой в пламени
Исаис поднимается прямиком из частилища.
Вуаль ниспадает величием каменным,
В руках трепещет шальная силища.
Пилигримы, странники, уставшие путники,
Не узнавая метки дьявольской,
Тянут свои невинные руки,
В крови своей же вскоре измазаны.
В черных смолистых глазах равнодушия
Ищут, глупцы, крупицы сочувствия.
Она, несомненно, внимательно слушает,
Жизни юнцов особенно вкусные.
Наконечник стрелы опуская по горло,
В слюне ядовитой его купая,
Вынимает его из себя покорно,
К ногам серпы от мужей принимая.
Только не сердце в груди у бестии,
То бесконечный сосуд из мрамора,
Куда, попадая дорогой бесчестия,
Хранятся души на колено поставленных.
Она живет для последнего вздоха,
Что из нутра твоего достанет.
И пока не останется самая кроха,
Иссушать твои соки не перестанет.
Сжечь бы ее! Но, увы, сжигая,
Она разгорается с удвоенной силой,
И тот, кто не мертв, крича, умоляя,
Будет мечтать о заветной могиле.
Встреча с Понтийской Иссидой отмечена
Черной печатью болью скованной.
Но не мы выбираем на что обречься,
Лишь она выбирает, кому сечь головы...