"Это было давно", - мне старик
говорил, доставая
Из кармана рубахи
потертый и грязный кисет.
"Я не знаю теперь, умерла она
или живая,
И не помню уж сколько
с того времени прожито лет.
Повстречались весной. Пели птицы
и солнце сияло,
Я стоял на мосту городской
мелководной реки.
А она подошла, улыбнулась
и тихо сказала,
Что на мокром асфальте
сломала свои каблуки.
Попросила помочь, улыбаясь
и мило моргая,
И злосчастные туфли держала
в дрожащей руке.
Посмотрел на нее: очень славная,
только босая,
И дождинка-слеза замерла
на красивой щеке.
Улыбнулся я ей: мол, проблема
твоя несмертельна,
На ближайшей скамейке я
проблему ее устранил.
Незнакомка моя была рада
починке безмерно,
Ну а я чуть помялся и ее
погулять пригласил.
Целый месяц мы с ней
вечерами встречались у речки,
И гуляли ночами под ясной
весенней луной.
И мелькали вокруг
незаметные нам человечки,
Я был счастлив и знаю,
что ей было приятно со мной.
Этот месяц прошел, и она
не прощаясь исчезла.
Как скучал я по ней!.. И потом
не сдержался - запил.
Она в душу мою так красиво
и нагло залезла,
Что понять не успел я, как
сильно ее полюбил.
А теперь... что теперь? Утекло
много лет невозвратно,
И затих уж давно тот горячий
душевный накал.
И спустя столько лет все так просто
и все так понятно..."
Старик спрятал кисет, закурил
и с грустцой замолчал.