Температурит мир. Тревожный столбик ртути
взмывает к сорока. Видений облака.
И хмурый серафим шарманку грусти крутит,
и горизонт надежд – не выше потолка.
Ни вырваться из лап коварных, ни смириться,
прикованы к земле больные крылья дней.
А в грёзах – роскошь волн и пляжи Биарицца,
а наяву - сумбур кошмарных ахиней.
Безрадостных вестей прегорькие пилюли
не заменить, увы, на леденцы «Ландрин».
Вечерней тишины бокал «Киндзмараули»
не прекратит пожар тревоги… Аспирин
подтаявшей луны в стакане летней ночи
болтается, плывут созвездий пузырьки.
И мир не верит в боль, а просто очень-очень
выздоровленья ждёт - болезни вопреки.