"... поезд мой,
в лес мчись"
Борис Гинзбург
"Ошкар-Олинскому поезду"
"волком бы лечь на снегу,
дыбом бы шерсть на спине..."
Владислав Ходасевич
... И вечер был...
И поезд шел в леса
заснеженные.
Наддавал мороз...
Я вслушивался в жизни голоса.
В любимый мною перестук колес...
Врывался ветер в тамбурную дверь,
раскрытую свободно (поезд мой!..),
швырялся снегом с крыши дикий зверь
(пантера или рысь...), и волчий вой
уже, казалось, слышался во мне...
(Однако, он воспоминаньем был...)
К бегущей сбоку, позади, луне
я голову воздел и волчьи взвыл...
Я выл свободно, - не до рвоты - псом,-
а с волчьей первобытною тоской...
С ума сошел бы тот, кто бы тайком
услышал человеческий такой,-
такой звериный первобытный стон...
... Луну тряхнуло стуку в такт колес,
вершины елей покачнулись в тон
железок грузных лязгу... Слёз мороз
и ветер снежный - пару - по слезе
из глаза каждого повылезали, я
утер глаза, сопливый вытер нос
и вспомнил, что в Илети ждут друзья...
Там теплый и гостеприимный дом,
где гость Валеры, друг степей калмык
с калмычкою красавицей женой...
Я как-то сразу сердцем к ним приник.
Какое счастье, что не извели,
как ни старались, маленький народ...
Народ великий духом, расцвели
к своим степям вернувшись. Вот-вам-вот!
Наперсники разврата! Не сломить
достоинства и духа нипочем!
Но, впрочем, я увлекся..., стало быть...,
а я-то, - сбоку хата, - ни при чем...
Всю ночь вокруг луны держался круг,-
расплывчатый, но ясно зримый нимб...
Я различил его не враз, не вдруг,
но после уж всю ночь следил за ним.
На воздух выходил я по нужде,
а то - курнуть, и телескоп - крыльцо
использовал, дабы увидеть, где
луна и луч, замкнувшийся в кольцо...
Луна перемещалась, горизонт
вначале покидая, а потом
обратно ниспадала, - словно зонт,-
с чудесным нимбом... "Не грозит потоп
всемирный нам...",- подумалось мне вдруг...
Я снова, покурив, вернулся в дом,
в ковчег бревенчатый... На печке Ной, мой друг,
уверенно и тихо спал. Подъем
он знал, когда ему необходим,
и оттого спокойно и бодро спал,
и был ему не нужен этот нимб...
А я, его узрев, уверен стал...
К утру и я немножечко поспал...
А, может, нет... Нет, впрочем, - да, поспал
достаточно. Потом тихонько встал,
пошел, умылся снегом, бодрым стал...
Луна склонялась низко. Иссякать
стал нимб и растворяться в дымной тьме...
Внезапно мне подумалось опять
(из памяти припомнилось ли мне?),
что где-то... кто-то... как-то говорил,-
мол,- к урожаю, к счастью этот нимб...
Но как же крепко это я забыл!..
Или не знал... Да - выдумал, палим
безумной страстью видеть все и знать
о всем (не всех!), работать, жить, любить,
и - Боже упаси!- не выйти в знать,-
обыкновенно, - лишь собою быть...
Покуда я вот так вот рассуждал
сам про себя, луна за горизонт
ушла...
К морозу - нимб! Мороз - нажал!..
И было утро..
3 января 1997 года