После Великой Отечественной войны прошло несколько лет. Краснодар строился. Пути-ветки Северо-Кавказской железной дороги разрастались буквально на глазах, как ветви могучего раскидистого дерева, по всему краю, черноморскому побережью и до самой Москвы.
На улице Карла Либнехта за сквером с красивым названием «Буревесник» на станции Краснодар-1 возвышался большой подъемный кран, сновали рабочие, укладывали рельсы. Из железнодорожных мастерских раздавался грохот, скрежет железа, над открытыми воротами поднимался горячий воздух, слышался размеренный и гулкий стук молота. Дальше по улице за высоким забором поднимался масложиркомбинат. Одна линия отжима уже работала, и метров на двести пахло душистым растительным маслом.
К мясокомбинату в специальных машинах везли свиней и рогатый скот. Работала бойня, строились: гаражи, автоколонна, но отдать ребёнка в детский сад не было возможности. Один детский сад на весь город: куда деть ребёнка? А если двое или трое детей в семье? Как помочь мужчинам строить социализм и нужную копейку в семью принести?
Присматривать за детьми соглашалась только бабушка Арина. Она детей доглядит и кушать приготовит. Было Арине Васильевне лет за восемьдесят, женщина крепкая, строгая, но добрая. Никогда ни накого не накричит и не ударит. Дети её слушались. Посмотрит пристально на шалуна и если он не перестанет безобразничать, подойдёт и хорошенько потреплет за ухо: «Ах ты окаянный!» Поведение ребёнка меняется, баловство исчезает.
Бабушка пришла рано, зашла без стука: знала что её ждут. Тамара, Леночкина мать, сразу засобиралась в дорогу: «Бабуля, вы за печкой поглядывайте, она топится по-чёрному. Деревце надо подвигать, все поленья закончились». Перед печью на полу прибит лист железа, на нём стоят козлы, напротив печи окно с открытой форточкой. Верхушка деревца лежит на раме форточки, а корни уже горят в печке, в комнате пахнет дымком.
«Вот здесь картошка, лук, морковочка, маслице растительное – сварите супчик и покушайте вместе с Леночкой. Да, пшёнку я уже сварила, можете кушать горяченькую. Я поздно вернусь. Придёт часам к шести вечера Андрей Андреевич, он дежурный электрик в автоколонне, и отпустит вас».
Леночка сидела на кровати в голубом платьице из дешёвой фланели, и с трудом натягивала коричневые чулки с круглыми резинками. (Колготки – это далёкое будущее)
Увидев бабушку, она заулыбалась во весь пухленький ротик.
«Бабуля, я уже большая, я одеваюсь сама!» «Покажи на пальцах, сколько тебе лет?» Лена растопырила ладошку: «Раз, два, три, четыре, скоро пять!»
Она вспомнила, как бабушка водила детей в сквер гулять. Они собирали осенние листья в маленькие букетики. В сквере возвышался над молодыми клёнами голубой слон-горка. Сколько смеха, радости и удовольствия съезжать сверху вниз со спины слона на зелёную травку. За Леной и Колей следил старший мальчик Витя, а бабушка шла медленно за ними или сидела на лавочке.
…Когда Андрей Андреевич открыл двери и увидел такую картину. На припечке стояла кастрюля с супом, форточка и печь закрыты, козлы убраны, полы вымыты, перед порогом на боку лежала бабушка, одна рука на полу, другая прижимает подол юбки на коленях, глаза закрыты. Из-под белого платка на пол выпала чёрная коса с серебристыми нитями. Рядом стояло ведро с водой. Леночка сидела на корточках, крем половой тряпки вытирала ей лицо, глаза и говорила: «Бабушка, не спи, не спи, я уже хочу кушать супчик!» Отец ловко подхватил девочку под мышки и посадил на стул.
«Лена, не трогай бабушку, её уже разбудить нельзя. Пойду-ка я к её дочери, там семья большая, кто-то дома есть, пусть придут, заберут её. Вот беда приключилась! Придётся мне на новенький гроб раскошелиться. Лучше бы пожила ещё бабка!»
…Гроб несли по шестеро человек, восемь кварталов, с улицы Маяковского по Таманской, до самого Дубинского кладбища. Отцы, дети, братья тех детей, которых помогла вырастить бабушка Арина, подменяли друг друга парами и шли медленно и торжественно. На перекрёстке улиц Ковтюха и Таманской стоял молоденький милиционер в синей форме, фуражка с красным околышем. Он взмахнул жезлом и остановил две бортовые машины. Возмущённо зашипел на родственников покойной, которые шли за гробом.
«Давно такие процессии запретили, где подвода?»
Зинаида, высокая женщина, младшая сестра бабушки, попыталась сунуть ему в руку зелёненькие три рубля, а он ещё больше рассердился и вернул ей деньги. «Из-за вас мне выговор будет, идите уже с богом»
Взглянув на покойницу, вдруг вспомнил, как бабуля терпеливо учила его меньшенького братика кушать густую кашу ложечкой. Всё из бутылочки реденькую манку сосал. За процессией стайкой бежали дети разного возраста, мальчики и девочки. Со дворов выходили женщины, отложив свои дела. Кто-то молча крестился, а многие говорили вслед добрые слова. Женщина в вельветовом платье, а фартук белый в чёрный горошек, прошептала:
«Да будет тебе земля пухом, Арина Васильевна, да найдёт тебе Господь место под райской яблонькой за то, что ты помогла нам растить наших деточек. Аминь!»
© Copyright: Боженкова Елена Арвидовна