В углу нахмурившись диван стоял,
А рядом тумбочка лукаво улыбалась.
Светил во все глаза торшер - нахал,
Он пропустить боялся даже малость.
Чинили банкетку, спутницу дивана,
Сняли всё, раздели до нага.
Поменяли на новую драную обивку,
Нашли изъян, где сломана нога.
Торшер стоял и пялился напрасно,
А тумбочка ехидничала зря.
Банкетка стала столь прекрасной ,
Что у дивана вновь блестят глаза.