Городские до мозга костей,
До дрожания в острых коленках
Мы сидим в катакомбах сетей,
Как в холодных бессонных застенках.
Обещая себе свое я,
Растворяемся в гуще событий,
Отдавая себя не любя,
И глотая от нервности литий.
Рассекречивая темноту
Изувеченных временем мыслей,
Прибивая больней ко кресту
Неподвижные смуглые кисти.
А метро метроном стуча,
Гонит воздух по стонущим бронхам,
И бессмертная тень Ильича
Давит в мраморную перепонку.
А снаружи цветы, облака
Городские до жил и соцветий,
Там река, как большая рука,
А каналы, как нервные плети.
Все сплелось, все слилось в монолит,
Усмиривший свинцовые волны,
Смуглой кистью недвижно лежит
Парапет, пригвожденный колонной.
Там сочится лиловая кровь,
И краснеют колоссы под солнцем,
Там внутри закипает любовь
Опьяненного первопроходца.
...Утро. Тянет с низины туман,
И вздыхает спросонок планета,
На космический глядя диван
В желтых пятнах остывшего лета.
утро. Тает туман. Вдалеке
Дремлет лодка, уткнувшись в осоку.
Мне б туда, где на мокром песке
Пели гимны то черту, то Богу
Добежать, чтоб до мозга костей,
До дрожания в острых коленках
Ощутить острый запах полей,
О котором мы бредим в застенках.