Все так запутанно и сложно…
Какая встреча, сколько лет…
Повосхищаться вами можно,
А полюбить, поверьте, нет.
Я вас любил, тому лет двадцать,
Я вам писал, я вас просил.
Теперь давайте ж целоваться,
Не тратя понапрасну сил.
Я был последним в вашей спальне,
Я изводил и плоть, и кровь.
Ведь нет истории печальней,
Чем безответная любовь.
Меня вели на казнь в исподнем —
У вас кружилась голова,
Я красил кровью преисподню,
А к вам стучалась вся Москва.
Вы так же молоды и свежи,
Для вас приемы там и тут,
Но любят вас, увы, все реже
И в спальни больше не зовут.
И вы, сумняшеся ничтожно,
На мне оставили свой взгляд,
И сердце екнуло тревожно,
Вернувшись в двадцать лет назад,
Когда униженно и кротко
Я уходил от вас в ночи,
Потом мусолил вашу фотку
При свете плачущей свечи.
Но я другой, душа вся в шрамах,
Меня ничем не удивишь:
По мне в Париже сохли дамы,
А здесь… Какой уж здесь Париж.
Во мне прибежище порока,
И, с’est la vie, к чему скрывать:
Я ваши выучил уроки,
И сам могу преподавать.
Я стал разборчив и циничен:
Доступен мне любой марьяж,
И мне сугубо безразлична
Фальшивых слов слепая блажь.
А посему, извольте к делу,
А лучше сразу в будуар —
Я ваше опытное тело
Готов принять сегодня в дар.
А где? Давайте на рояле —
Ну не играть же нам на нем —
Постелем простынь синей шали
И вот так сразу и начнем.
Оставим прежние печали —
Два раза сердце не разбить..,
Забудем все — на синей шали
Мне так приятно вас любить.
Все чаще пульс, все глуше речи…
Уже качается земля…
Eh bien, c’est tout. Теперь до встречи.
Лет через двадцать. Voilа.