А глаза у нее были серые –
Две безумные горстки золы,
Истомленные холодом севера,
Равнодушны, но изредка – злы.
Она в сказки мужские не верила,
Не ждала слишком много от тех,
Кто ей клялся в любви. С лицемерами
Расправлялась спокойно. За все
Свои годы мирского спокойствия
Не нашла даже повод в душе
Для уныния. Все в удовольствие
Было ей в этой жизни. Клише
Все отброшены с раннего возраста.
Она видела чудо во всем
И пленила чарующим голосом,
Иногда лишь грустила тайком
От усталости, серости, скучности.
Ей хотелось бы праведных битв,
Не стыдилась своей невезучести
И хранила для неба молитв.
Этот день был обычный, но облачный,
Что-то странное ныло в груди.
Она шла, чуть касаясь за поручни,
Там на лестнице шел впереди
Незнакомец знакомый до дикости,
До искрящейся в сердце тоски,
На нее он посматривал искоса,
Но глаза его были горьки…
Она шла зачарованно-странная,
Незнакомая будто себе.
Он на сердце засел ее раною,
Что болезненно ныло в ходьбе.
Они больше наверно не встретятся –
Эта мысль ей казалась… навзрыд…
Ей бы только лишь раз с ним увидеться.
Пусть он с ней и не заговорит.
Шли недели, глаза ее серые
Покраснели от тягостных снов.
Она все еще чуточку верила,
Что однажды столкнется с ним вновь.
Он запомнил ее среди всех иных,
И теперь каждый день вспоминал
На минуту какую-то в перерыв.
Он о ней даже, будто, мечтал…
Сколько минуло серых месяцев,
На дороге ненастье осени,
Она вихрем спускалась с лестницы,
У него была встреча в восемь…
Гололед – верный спутник случая.
Лишь зажмурить успела глаза.
«Я надеюсь, вы тоже соскучились!» -
Он, держа ее, тихо сказал…