Мне было всего лишь двенадцать лет, когда в деревне пошел про меня странный слух. Я бы никогда не узнала о нём, поскольку девочка я была столичная, жила в огромной по тем временам шестнадцатиэтажной башне на юго-западе Москвы, где было не принято прислушиваться к мнению соседей по этажу и подъезду на тему «кто ты» и «что ты». Но деревня бабушки и деда по маминой линии, у которых я гостила почти каждое лето, имела свои представления об организации информационного пространства.
- Да ты, малявка, колдунья, – сказала мне соседка, дальняя родственница. То ли выпила она спозаранку, то ли не в себе была, но я уставилась на неё, пытаясь оценить степень опасности.
Жизнь моя тогдашняя складывалась из простых вещей: дедов велосипед, сад с яблоками, ведра с колодезной водой, поход в магазин через чистый холодный ручей. А в магазине - пряники и сахарные подушечки. И вдруг - ведьма.
- Тёть Груня, я никого не обижала вооще-то.
- Да и я тебя не обижаю. Приехала тут и влюбила в себя мужиков и парней. А так не делается.
Определила и заспешила куда-то по своим делам.
Всё валилось из рук. И я отправилась в укрытие. Моё потайное укрытие находилось в ледяной воде ручья или речки, которая называлась «Белой». Часами я могла бродить между камешками, сопротивляясь бурному течению маломерной реки. Пока не сводило ноги.
Поднимаю глаза - снова соседка. И запричитала:
- Ноженьки-то у тебя белые, а ручки работы не знают. Вот ты в куриное дерьмо вляпаешься, а Акимовна тебя своими руками оттирает, пока ты нос свой морщишь. А наши-то девчонки всё могут: и по дому, и в огороде. Работают и учатся, пока ты здесь ножки моешь, коленками сверкаешь. Приехала тут.
Ненависть всегда сильнее любви, хотя та и другая беспочвенны. Это я понимала в свои двенадцать. Но от атаки внешнего мира на мой мир внутренний, последний ломался мучительно и больно. И я продолжала заговаривать речку. Потоки ключевой воды внимательно слушали моё заунывное бормотание и отвечали тихим клёкотом, сочувствовали, торопились запомнить девчоночьи жалобы перед тем как вынести их на обозрение в запруженную часть ручья, где всегда было много людей со стиркой, купанием и беседами.
Ночью сон не шёл, а в это время за окном шумел сад, и яблоки падали на землю, пугая своим ночным глухим эхом. Колдовское время последних дней детства.