Отпустит стадо тот, кто нас пасёт.
Ударит луч и небо станет уже.
Расступится ветхозаветный ужас.
И станет ясно, жизнь - ещё не всё.
И смерть - не всё. Вращение часов
уже готовит с шумом нечто третье.
Законы выжглись в собственном запрете,
запретный открывается засов.
А там, за ним, огромность правоты
и правильность любого из желаний.
Там экскаватор с трепетностью лани
заворожён, как клонятся цветы.
Там ждёт не "кто", а больше "почему".
И вдох длинной со спуск на арбалете,
а выдох длится несколько столетий
и не хватает времени ему.
Ни жизнь, ни смерть. Ни тело и ни прах.
А то, что между нами исчезает,
когда к окну дыханье примерзает,
пока в победу проникает крах.
Но крах не страшен тем, кто жил в пути.
И человек не падает, но тлеет
так неизбежно, как восток белеет.
И ночь отходит, чтобы вновь прийти.