Возлюбленные во Христе о. Алексий и братия Дивногорского монастыря!
Я пересылаю вам стихи Алексея Прасолова «Дивьи монахи», как и обещала ранее.
Прилагаю краткую аннотацию-прочтение (от себя).
АЛЕКСЕЙ ПРАСОЛОВ
ДИВЬИ МОНАХИ
Ночью с Дона – страхи
Клонят свечку веры.
С Киева монахи
Роют там пещеры.
Как монах заходит
С чёрной бородою,
А другой выходит
С белой головою.
Каково, монаше,
Житие-то ваше?
Белая – от мела
Или поседела
Твоя голова?
Солнце тяжко село,
Свечка догорела.
На губах монашьих
Запеклись навеки
Кровь или слова?..
Руки их в бессилье
Непокорны стали;
На груди скрестили –
Разошлись, упали
Дланями на глыбу.
Что весь день тесали.
1971
Наш земляк Алексей Тимофеевич Прасолов родился в 1930 году, а ушёл из жизни в 1972. Ясно, что в течение его короткой жизни никакого монастыря в Дивах уже не было. Но многие темы для своих стихов поэт вынес из детства. А ведь родился он в крестьянской семье в с. Ивановка под Россошью. И это значит, что живое предание о «Дивьих» монахах-подвижниках не умирало в народе и в самые глухие годы, и это предание духовно питало не только народное сознание, но и шедевры литературы. Прасолов обращается к теме «Дивьих монахов» в глухое застойное время, на исходе своей жизни. Итак, перед нами – не только литературный шедевр, но и осколок предания народного. И наше дело – отнестись к нему бережно и с пониманием.
Да, это стихотворение можно назвать маленьким шедевром. Для тех, кто понимает, – это лучшее стихотворение поэта. Стихи Прасолова принято относить к «философской лирике». Но «Дивьи монахи» уже перерастают поэтический род и приближаются к эпосу, вернее, к тому его жанру, который автор сам определил как «житие». А житие, как известно, - это не описание земной жизни, это уже икона. Слово достигает символического, духовно-иносказательного, вечного смысла. При этом стихи – диалогичны, автор как бы ведёт беседу с неведомым собеседником. Но к кому обращены авторские вопросы: к монахам, читателям, а, может, к вечности? Всё вместе. Подобно как икона вмещает прошлое, настоящее и будущее. И можно говорить даже о некоей «обратной перспективе»: «ночь» - в начале, т.е.ночь жизни,
и «день» упокоения после подвижнических трудов, – в конце…
Тот же контраст – «чёрной бороды» и «белой головы» - входа и выхода, начала и конца…
Подвиги и труды, молитва и таинства («кровь и слова») – жизнь как символ, смерть как закат, как догоревшая свечка, как предвестие вечного покоя – и всё в одной ёмкой строфе-итоге:
Солнце тяжко село,
Свечка догорела.
На губах монашьих
Запеклись навеки
Кровь или слова?..
Особый колорит создают и славянизмы, столь не назойливо вплетённые в художественную ткань повествования, в наиболее определяющие его моменты: «монаше», «житие», «длани».
Здесь и образ жизни монаха как «свечки веры» - удивительное прозрение поэта.
Здесь и крест истинный и мнимый – не скрещение рук мёртвого, а живой разворот «дланями на глыбу», то есть наружу, как мы видим и у Распятого Христа…
Но глубина стихотворения ещё и в том, что здесь мы находим отчётливые, данные как бы одним взмахом кисти, реалии земные: конкретно-исторические и географические. Известно, что все пещерокопатели приходили в Дивы «с Киева» и что места те на Дону были неспокойны по причине частых набегов разных степняков, отсюда – «страхи» «с Дону»… Есть сокровенные смыслы, открывающиеся только теперь. Кто эти монахи – «с чёрной бородою» и «белой головою»? Известные из предания иноки-сицилийцы Ксенофонт и Иосаф - те, которые принесли с собой в 12 веке икону Божией Матери Сицилийскую? А может, монахи более позднего времени? Да и можно ли говорить о ком-то конкретно? «Каково, монаше, Житие-то ваше?» - вопрошает поэт. Он как бы всматривается в неведомый, давно утраченный образ, образ-символ. А может, это один и тот же монах, который одним «заходит» в начале и другим «выходит» в конце своего «жития», по мере духовного возрастания? Вопрос остаётся. Ответов может быть сколько угодно, подобно как у жития или у иконы, в зависимости от опыта вопрошающего…
И говорить об этих стихах тоже можно долго. Надо сказать, что именно теперь пришло время для того, чтобы эти стихи были востребованы нашей духовно-исторической памятью. В советское время, уже после смерти поэта, когда стихи Прасолова нашли читателя (а это произошло не сразу), «Дивьи монахи» включались далеко не во все сборники его поэзии. Но мы можем с удовлетворением констатировать, что теперь «Дивьи монахи» вместе с другим стихотворением нашего поэта «Белый храм Двенадцати апостолов» включены во многие сборники духовной поэзии, в частности, в такой известный, как «Слово и Дух: антология русской духовной поэзии (Х-ХХ вв.)». Минск,2005.
Так что стихи Алексея Прасолова о Дивьих монахах навсегда вошли в сокровищницу русской духовной поэзии. И, даст Бог, то, что было утрачено во времена поэта, станет реальностью для нас…
Елена Громова
ОТВЕТ
Дивногорский монастырь
divnogor-m@mail.ru
Елена, здравствуйте!!!
А можно ли ваше письмо от 21.02.2016 выложить в "ВКонтакте" (группа
"Дивногорский мужской монастырь")?
Иером. Алексий.
--
Свято-Успенский Дивногорский мужской монастырь 397965, Россия,
Воронежская область, Лискинский район, с. Селявное - 1 Тел./факс: 8
(47391) 5-91-83, моб. 8-920-436-32-57; е-mail: divnogor-m@mail.ru
(Я не отказалась...)