Я пою тебе о любви.
Не совсем о той, к которой привыкли.
Я прошу тебя: не лги -
во мне и так повсюду иглы.
Я и сам почернел,
и тебя сейчас окрашу, я станцую с тобой твой предсмертный танец.
Закружу тебя. Вальс. Ты до дна опустел,
и под ногами вместо отражения - чистый глянец.
Я проведу тебя в комнату, наполненную трупами;
я равнодушно расскажу, как я всех убивал.
Ты в лицах мёртвых различаешь друзей смутно.
Смотри, смотри [наполняю пока ядом бокал].
Ты уже в клетке. Выхода нет. Не сожалею.
Берёшь бокал, прижимаешь к губам. Глоток.
Ты спокоен, жив. «Я такие яды пить умею.
Ты пытался напасть, но я сорт не тот».
Изумление не скрываю, поражаюсь спокойствию.
Хочу закричать: «Очнись! Ты в лапы убийцы попал».
Ты проводишь пальцами по моим рёбрам. Несвойственно
[надеюсь, в этот момент внутри я ещё дышал].
Ты ставишь у моего виска ржавый гвоздь,
с полки берёшь окровавленный молоток.
«Я в голове твоей не гость, не гость.
Я там навсегда». Кости черепа щелчок.
Струя крови бежит. Гвоздь вбит до предела,
молоток отброшен твоей рукой.
«Мы тут всё улучшим, тут не будет пепла».
Руки на щеках. Твой голос. «Я тебе не чужой».
Спустя месяц я запираю все двери,
спустя месяц я одинок и пуст.
Когда мы вместе, мы - никто. Безумные звери.
Но слышу очередной черепной хруст.
Гвоздь у другого виска вбивают твои нежные руки.
«Не переживай, я рядом», - вторишь мне ты.
Толкаю тебя, показывая на себя. Смотри -
во мне что и есть, так только дыры.
И в итоге сижу я в пустых комнатах.
Я ночами слышу твой голос.
«Открой. Не чужой. Не смеши нас».
Закрываю уши. Лежу на полах.
Я пою тебе о любви.
Не совсем о той, к которой привыкли.
Я прошу тебя: умри.
Я убийца. Чувства лишни.