ВОРОН
Болезни бывают не к смерти и к смерти.
Бывают к любви: но порой, иногда.
Из за двери ларвы их ларвами вертят,
Какую, гадают, впустить и когда.
Какую ? - Да разве не все ли равно то ?
Они ж одинаковы : черный, но воск.
Все знают удар одинаковой ноты,
Задолго подолгу стучащей о мозг.
Ну да, Nevermore , как говаривал странный,
Для запада солнца не сродный поэт,
Естественно, пьяный, естественно, драный,
Естественно, плениый на тысячу лет.
- Но это ж не сам он, Но это ведь ворон,
Тому б лишь накаркать свое «Никогда».
- Но, может быть, некогда, за разговором,
Мельенула поэту Сарова вода..
Ведь ворон брадатый, кормилец пророка,
И мишка, притулен у старческих ног,,
Суть оба разители рака и рока,
Единый Архангел, который как Бог.
Есть Вечное Нет, из которого да все
Огнем низвергаемы в каждую весь
В четыре конца : в безконечном кадастре
Мы все переписаны вкупе и днесь
Нас ждут из темнот - как певал незабвенный
Пусть русский не Эдгар, но все-тпки По,
По имени Юра, как По, вбухновенный,
Которому вправду бывало все по.
Поэты бывали и эти, и эти,
И эти не эти, и те-то не то,
И кто-то ходил без пальто и в берете,
А кто-то в буфете качался в пальто.
Бывал Головин. Мы с ним не были близки…
Тарковский бывал. Я его прочитал.
Бывал Кузнецов, высочайший и низкий.
Прочтут его через квартал и квартал.
Рубцов Николай и Введенский Ляксандра -
Два сверхдурака, но из двух кабаков -
Микула с Вольгой - это точно… Кассандра
Точнее не скажет про то, кто каков.
Да мало ль бывало… Вон тот, дядя Вася…
Он что, не великий России поэт ?
Такое загнет… И загнется… И Стася
Слезинки не выронит тысячу лет.
Ушкуйник-опричник, ударь-ка веслом-ка,
Не все же нам жить, посылаемым на…
Чрез все переломы на всех на обломках
Проступят когда-нибудь все имена.
Пусть ворон присядет. Пусть выйдут из чащи
Архангелы с пастями бурых зверей.
Вон кто-то, как стих, открывает все чаще
Сокрытую от века Книгу Царей.
Болезни бывают не к смерти и к смерти.
Бывают к любви - это редко, порой…
Скорее, к концу не любви - круговерти,
Нас всех рассчитачвшнй на первый-второй.