Неприкаянность в воздухе полуосеннем.
Нить потеряна, больше её не найти.
Остаётся лишь проповедь по воскресеньям,
да идущие целую вечность дожди,
да комок, подступающий к горлу ночами
от внезапно прорвавшихся мыслей о ней.
Август – родина самой кромешной печали
и прибежище самых бредовых идей.
Над намокшими крышами кружатся чайки –
мессершмитты эпохи безликой толпы,
средь которой и я на правах попрошайки
дожидаюсь на паперти знака судьбы.
Но пока вместо знака лишь воет собака,
и на годы вокруг ничего не видать.
Так и хочется с этим покончить, однако
в ожидании тоже своя благодать.
Ровно в эту же пору, под те же аккорды,
оборвав, наконец, ускользнувшую нить,
я уйду, бесконечно несчастный, но гордый –
гордый ровно настолько, чтоб не приходить.