В одном из забытых миром городов,
Там, где в чистоте реки виднеется отражение
Твоих глубинных миров,
Там стоит на окраине не то, чтобы дом,
Скорее лачуга, от которой исходит какой-то особенной теплотой.
Так вот в доме том
Насквозь пропитанным мудростью и старческой добротой,
Живёт старик с густой сединой Джон,
Лет, вероятно, что сто.
У Джона есть старый кот, винный погреб и
Книги древнейших годов.
Ещё у него осталась кипа картинок цветных в голове,
Которые с каждым разом становятся всё расплывчатей и мрачней:
Вот он Мэри клятву дает среди самых близких людей,
Что будет всегда любить и беречь,
(Но старого дурака обманула Смерть).
Вот они рожают детей,
Вот они старость встречают у уходящих по одному, друзей.
И каждый хочет уйти первей, чтобы не коротать одному свой век.
Теперь Мэри ждёт его и наблюдает с небес,
А ему-то как выносить каждый горестный день,
Если смысл давно растворился?
И если удастся его жене во сне вдруг явиться –
Значит, будет повод дать волю сердцу
И прослезиться.
Старикам простительны слезы,
Им даже не нужен повод.
Но Джону выдавать свою слабость перед самим же собой
Значит снова почувствовать, как всё тело прокалывает,
Словно клыками, боль.
«Ладно, мы ещё со Смертью поборемся, - нашептывает Джон,
Я отвоюю пару лишних деньков.
Только Мэри, прошу, пожалуйста,
Пусть снимки черт твоего лица в моей памяти не стираются,
Потому что сопрано твоего голоса уже в тишину эхо
Обращается».