Виктору Голкову
Над сонной землёй - розоватый туман.
Собаки и люди ушли по домам.
Ни мамы, ни Рамы, ни Кришны.
Не сдамся судьбе, не куплюсь на обман:
Как истинный кшатрий и мудрый брахман,
Я дважды рождённый и трижды.
...Коробка больницы до верха полна,
Все дети равны и похожи.
Из тёмных глубин, с бессловесного дна
На твёрдую сушу выносит волна
Младенца с морщинистой кожей.
А томные музы и сам Аполлон
Взирают на смертного: бросит ли он
Ничтожному имени вызов -
Сумеет родиться из плоти колонн,
Из трещин аттических фризов?
Там юноша может, нигде и ничей,
Несчётное множество дней и ночей
Блуждать в лабиринте культуры,
Там боль забывает седой книгочей,
Над бытом встаёт на котурны.
Но мнится - я сброшу накопленный груз
И яркому сборищу рыб и медуз
Две створки ненужные кину,
И в диком лесу, как волчонок, найдусь,
И буду до смерти, как мальчик-индус,
Играть золотой пуповиной.
А здесь я чужак с непристойным клеймом,
Зелёный и выжатый, будто лимон,
Нелепой борьбой измождённый,
Рождённый когда-то из мрака времён,
И дважды, и трижды рождённый.