Дышим словами, питаемся обещаньями,
В пище иной не нуждаясь и всё же требуя,
Или желая требовать обВещания,
Как основания жизни, как в фотошопе сепия
Антикварит фотографические изображения,
Наших внучек превращая в прабабушек,
Никого, конечно, не вводя в заблуждение...
Да, и кто возьмет такой грех на душу:
****овитых дамочек позапрошлого
Нас родивших,
А точнее - родителей,
Мясом с кровью крестив их,
(Хищный мир променявших впоследствии на растЛительный),
Объявить (нет ничего святого) матерей ****ями, а бабок стервами!?
И всем неизвестным без лиц со стальными нервами
Запретить под страхом
Надругательства над их будущим прахом
Именовать нас "потерянными" или "пропавшими
Без вести" в бесконечном сражении
Самолюбий: завтрашних со вчерашними,
Оставляющих нам притворяться продуктами их воображения
И ускользать неизвестно куда под любыми предлогами...
Не могу не заметить, что речь не о пренебрежении.
Ведь предлог - это маленькое предложение
"Стой, прохожий!" - "Стою!" - Приглашение
Ознакомиться с эпилогами,
Реже — предположение,
Чаще - художественное отражение,
Чтобы скрыть от глаз настоящее.
Но, название - не жена, если что: мамочке не вернешь его,
А, уж, целое-то поколение,
Сидящее на коленях у Ленина -
Ничего или мало хорошего:
Миллионы немытых рож -
И не хочется пнуть, всё же пнёшь его,
За невежливое, но чётко сказанное "благодарствую",
То, что в горле твоём застревает, как пешка Карпова
Накануне проигранного им сражения, где полцарства он
Предлагал за коня: территорией и ландмарками.
Но слона, получив, он от слов своих отказался и,
Разменяв из слоновой кости фигуру двухвостую
На три пешки из чёрного дерева, не рискнул прикасаться к ним.
Об убитом слоне убиваясь на необитаемом острове -
Всё, что осталось от королевства, - компенсируя одиночество,
Достаёт изо рта свою пешку разменную
И играет. И нам, и ему, и всем хочется,
Чтобы все постоянные и некоторые переменные
Удавили гроссмейстера и рыбам бросили
В море бушующее водой и водорослями,
И хищными млекопитающими.
Кишащими.
Зубами скрипящими.
На куски готовыми порвать рыбу Карпова,
Карпа по-королевски, разжевать и выплюнуть
Падальщикам: чтобы каркали, каркали и накаркали
Перелом жизни, иначе никак не связанной
С наблюдаемым
Наблюдателем за фантазиями,
Чтоб не надо гадать: не отгадаем мы,
Что за что, и какая нужда эвтаназию
Дарит страстному обожателю
Жизни в целом и собственной в частности;
И какие особенности матери
Или отца,
Прячущего всегда половину лица,
Определяют судьбу бывшего молодца,
Пребывающего в пункт полной ясности
И нескрываемого отвращения
Ко всему живому по разбитым сердцам
И отлитым в граните словам непрощения,
Отмеряют ему еще два по столько же, иллюстрируя
Неучтённую злобу закона, канона, матрицы
Неучтённого. Сотворив без любви Ларса фон Триера,
Чтобы тот убеждал: любовь нелюбимая падчерица,
Нелюбовью к себе пропитанная.
Без неё — парадокс — больше любви, чем с нею
Нелюбовь хорошо воспитана,
Я не люблю, ибо не смею...
И да, кстати, принцу Московскому, маршалу Нею
Привет. Салют королю Неаполя Мюрату,
Эрнесто Геваре - команданте и камараду,
!Hola!
Hasta la vista и Siempre Coca-Cola
И ром — Cuba Libre от самого Фиделя
Лично.
Жизнь, проживаемая на отлично,
Жизнь, прожигаемая в чужом теле,
Жизнь, как жизнь, жизнь, как вода,
Жизнь как привычка
Жить всегда.