Музыка и исполнение Виктор Федосеев
Она трясет головой, как китайский божок.
Вроде всё ничего, но тридцатый день.
Ее мир так прозрачен и так одинок,
И за ней по пятам идет рваная тень.
И за ней по пятам идет пухлая грусть,
Разрывая аорту и склеив ресницы,
Но затвора курок шепчет: «Я не вернусь»,
Она слева направо начинает креститься.
Бьется точно в истерике, с пеной у рта,
И встает на колени и снова садится.
Под ногами ее неземная черта
Выпадают из рук ее ржавые спицы,
И очки и перчатки, бумаги, ремни,
Пепел из кочегарки рассеялся в легких,
Но тридцатый день, он как баба ревнив,
Рвутся образы, дни и рассыпались строки.
В благородных руках, бесполезное чтиво,
Как стакан молока, что разбит ночью пулей.
Она где-то жила и дышала красиво,
И вязала носки на продавленном стуле.
И носила лицо как ненужную маску,
Бесполезную кожу латала кремом.
Надевая теперь шлем, защитную каску,
Заварив себя прочно, почти автогеном.
Заварив себе кофе, с настойкой рябины,
Уникального яда, рецепта чертей.
Ей коктейль этот часто готовил любимый,
Подавая его по два литра в постель.
Она трясла головой, как китайский божок.
Вроде всё ничего, но тридцатый день.
Ее мир так прозрачен и так одинок,
И за ней по пятам идет рваная тень.
29 августа 2016г.
* * *