В общаге, когда накрывали на стол,
То клали лук – зелёный и репчатый.
К нему и соль в солонке, рассол,
И хлеб. А больше добавить нечего.
А мне к такому не привыкать,
Я в детстве любила пойти на кухню,
И вместо того, чтобы разогревать,
Чего-нибудь хвать, потом опять –
И есть до отвала, пока не вспухну.
Меню простое: колбаса, лук,
Булка-хлеб, помидор-огурчик.
Потом подросла, появился друг.
Какой же лук? И запах замучит.
Потом, когда стала большой-пребольшой,
Ну то есть, уже совершенно взрослой,
То резала лук, огурцы с черемшой –
Еда с остротой и готовить просто.
Потом пробел на несколько лет…
Дети пошли, для них диета.
Зато на стол прибавлялось конфет,
А кто же из нас не любит конфеты?
И как-то забыла про этот лук,
Сырой с солью, что ела с хрустом,
Уже и другие друзья вокруг,
Другие, естественно, и закуски.
Потом работы, как частокол,
Туда-сюда с зарплатой мелкой,
И вот уже мы собираем на стол,
Обед у нас, а мы – сиделки.
И все «понаехавшие», как говорят
Сейчас о них, но мы режем сало,
Которое ихнее, а не карбонад,
И я там из местных одна затесалась.
И женщина наша чистит лук,
Старается перья его расправить.
Смотрю и меня обжигает вдруг:
Память!
Вот это всё, с чего рассказ,
И много ещё чего другого,
И ем этот лук, и слёзы из глаз,
Но про себя, никому ни слова.
Конечно, дело не только в еде,
Мы ели лук, чтоб отбить запах,
А запах такой в богадельне везде,
Что хочется драпать отсюда на Запад.
Как будто бы там такого нет,
Как будто бы там побольше заплатят,
Но некогда нам. Закончен обед.
И хватит об этом, хватит.