В одном провинциальном городишке, в маленькой ювелирной лавке, под толстым стеклом витрины, среди колец, браслетов и серёжек лежала серебряная цепочка, очень гордившаяся тем, что на неё была нанесена позолота в виде тончайшего напыления и ей, как привилигированной особе, полагался отдельный бархатный футляр, в коем она, собственно, и возлежала, чувствуя превосходство над своими более дешёвыми серебряными сестрицами цепочками, разместившимися рядом с ней на специальных приспособлениях, выполненых в виде нежной женской шейки.
... Как это хорошо - быть гордой и красивой, - думала она, наблюдая за молодым человеком, упорно разглядывающего её через стекло витрины. Он то подходил к ней, то отступал, то снова возвращался, не сводя с неё глаз, как бы раздумывая при этом: хватит ли у него средств на такую красоту. Потом он ушёл куда-то и через сутки появился вновь, с зажатыми в кулак разномастными купюрами, чуть влажноватыми от вспотевшей ладони. Продавец вежливо улыбнулся, перехватив его взгляд, достал футляр с цепочкой, пробил чек и отдал покупку в руки со словами: спасибо, приходите ещё...
Потом была большая светлая комната с зажжённой люстрой, бликующей в потолок, громкая музыка и радостные лица собравшихся на праздник людей. Восемнадцатилетие. Это когда ты такая же яркая и гордая как цепочка, красивая как она, и опылённая золотой родительской заботой. Хороший возраст для девушки, особенно - любимой. А о том, что эту девушку любят, цепочка догадалась сразу - ведь это для неё она была куплена в качестве подарка и признания в чувствах молодым человеком. Пальцы его подрагивали, когда он, зардевшись, произносил поздравление и доставал её из футляра. Волнуется - подумала цепочка, - значит в первый раз любит, и заволновалась вместе с ним, мелко дрожа и переливаясь на свету, вторя бликам люстры.
Она уже предвкушала как красиво они будут смотреться вдвоём - она и девушка... И тут произошло неожиданное. Девушка перестала шутить, сделала серьёзное лицо, молча выслушала сбивчивое поздравление и молча позволила застегнуть цепочку на своей шее. Она его не любит - ужаснулась цепочка, прислушиваясь к ровным ударам девушкиного сердца, и потускнела. Ей стало страшно от надвигающейся на неё опасности быть выброшенной или забытой - серебрянное чутьё. Девушка зашла в соседнюю комнату, неспешно расстегнула замочек цепочки, подержала её на ладони, как бы взвешивая любовь молодого человека, и протянула матери, вошедшей в комнату вслед за ней: забери у меня это, я не буду носить. Ну и зря, - ответила мать, - если бы мне подарили такую цепочку в твоём возрасте, я была бы на седьмом небе от счастья, а ты... - Вот и носи её, мам, дарю. - фыркнула девушка и вышла из комнаты. Оставшись одна, женщина взяла цепочку, подошла с ней к зеркалу и примерила себе на шею...
- Нравлюсь, - блестнула цепочка, - забери меня себе... - Нет, -как бы услышав её вопрос ответила женщина, - ты предназначалась не мне. И решительно закрыла футлярчик, водрузив цепочку в бархатное ложе. Цепочке стало темно. Сколько она так пролежала - неизвестно, но наверное недолго, потому что в соседней комнате всё ещё играла музыка и слышались возбуждённые праздником голоса. Потом футлярчик открыли, её снова достали, примерили, взвесили на ладони, покрутили на пальце зло и холодно, и как-то угрожающе, сопроводив движения шипящим шёпотом: на мой день рождения купишь мне такую же... Это была мать молодого человека. Ответа не последовало. Всё понятно, - подумала цепочка и соскочила в дальний угол комнаты, затерявшись там среди прочих подарков. Её даже не стали искать, просто хлопнули дверью выходя, разломив до этого футлярчик на две части. Она бы так и затерялась среди пакетов со свёртками, никому не нужная, если бы не маленький любопытный котёнок, подцепивший коготком и вытащивший её на середину комнаты. Потом её подняли и как обыденную вещь поместили в косметичку, туго набитую всякой девчачьей ерундой: помадой, тенями и румянами... Это был последний приют цепочки, она там так и состарилась. Позолота облезла, серебро почернело, замочек сломался... - плохо когда не любят.