Я скажу тебе снова, и снова тебе солгу, что Вселенная год была у меня в долгу, что судьбы такой не желаешь ты и врагу - только все это сказки для маленьких и наивных. Я скажу тебе имя, и ты возведешь глаза - эту честь ты можешь позволить мне оказать. У меня тут снова бега, города, вокзал - это сочное лето из песни дивной.
Моя муза твердила, что боль подойдет к концу, что лисице гримаса отчаянья не к лицу, забывай его, слышишь, пиши, говори, танцуй, и пусть яд вытекает из вен твоих капля за каплей. Под броню проникали кинжалы, ветра, слова, удивлялась лиса, что она до сих пор жива. Моя муза в итоге была, как всегда, права - сердце вырезать проще, и ты уже точишь скальпель.
Этот город под вечер огнями всегда горит. У меня тут дома, переходы, асфальт, гранит. Этот город вечерний тайну мою хранит, капризам лисьим нечаянно потакая.
Город скажет - отныне ответы придут легко. Разольет и вино, и соки, и молоко.
Этот город вечерний знает, кто ты такой.
И знает, кто я такая.
Фехтовать с невидимками мастер нас не учил. Я иду по брусчатке, я трогаю кирпичи. Для того, чтобы жить, у меня миллион причин - миллион причин никому не давить на жалость.
Наш сюжет, ты же знаешь, на прочие не похож.
Перед тем, как воткнуть в обнаженное сердце нож, ты сказал мне негромко: "Ты это переживешь".
Я услышала.
И усвоила.
И сражалась.
Город, слышишь, я каждой цитатой из сцен и книг, каждым словом написанным снова считала дни, и теперь открывается, здравствует и манит та глава, что мы все так лелеяли, звали, ждали.
И лассо опустело, пора затянуть петлю. Город гавань откроет новому кораблю.
Город, слышишь, я больше его не люблю!
Слышишь?
Я побеждаю.