Однажды это всё, конечно, было,
и кто-то так же уходил молчком,
а кто-то оставался обессилен.
Был запах тот же – тлена или пыли,
и тот же клин на небе журавлиный,
и та же паутинка с паучком,
и осень пышная, румяная, как сдоба.
Всё повторяется (пути другого нет):
и те слова, что не сказали оба,
и то, что не смогли простить до гроба,
и просьба: после смерти… рядом чтобы
на много-много миллионов лет.