Четверг...
с полудня крапало дождем...
дорога – буераки и ухабы
я в детство невозможно тороплюсь,
скольженье выворачивает руль...
восьмерки не выписывать нельзя,
а белогрудый гусь, надменным хамом.
обочину не хочет уступить
и середины улицы – патруль...
велосипед с наездницей лежит
прокручивает воздух шкив педальный
летать на нем умела так давно,
что кажется подкрылки приросли.
репейник, из огромного куста
на кофту тонкорунную – медали
стоически старалась не упасть
но будут меты - ярче цвета слив.
а в детство не проехать, не пройти!
обочину дороги щиплют козы
старушка в белом - крестницей зовет
в моём прекрасном и глубоком сне,
похожем на разложенный ватин,
простеганный руками с варикозом.
есть разница у зимних одеял
у летних- слой поменьше, и размер...
деревня умирает и живет
но похороны чаще, чем крестины
околица пустующих домов...
все ближе к центру окон слепота.
колодезные ведра под замком
скрипящих журавлей тоска: «прости нас».
кто жажду из ведра не напоил,
тот вымерил бездонное плевком
сарай с замком, но зарится тут чем?
приземистой скамейки колченогость.
из прошлого - богатство приросло
прогнившей бочкой, взятой за бока.
жестянка проржавевшего ведра
оно без дна: и для пословиц новость,
не носят больше воду решетом
усилий всех не хватит на бокал.
корыто не для стирки - в нем рубить.
капусту тяпать осенью морозной.
еще не поздно ключ на гвоздь вернуть.
до слез так близко: уходи скорей!
но, крохой перешагиваю скрип
порога детства, где любить не поздно.
и запахом тулупа наводнен,
сарай стоять оставит у дверей.
во сне совсем иная темнота:
предметы различаются наощупь.
на лунном полукружии серпа
зазубрины, тем интересней жать!
попытка укорачивает куст
цветущая сирень бьет ветвью тощей.
ах, лучше б надирала воровски
и убегала, цвет к груди прижав...