Мне образ этот дорог с детства,
хотя сейчас не разглядишь,
как получил тогда в наследство
я слово звучное "Париж".
Была война. Отца едва ли
я разглядеть тогда успел.
Его б конечно не призвали,
но он призваться сам сумел.
Ушёл. И канул в неизвестность,
поскольку "без вести пропал".
Мне не известна даже местность,
где он недолго воевал.
Я был ребёнок очень малый,
чтоб это осознать тогда.
Его не то чтобы не стало,
а не бывало никогда.
Но были снимки на картоне.
И там на них с чужим лицом
сидел мужчина на балконе,
что приходился мне отцом.
И, если присмотреться ближе,
то мелким бисерным письмом
на обороте: "Я в Париже
сижу в отеле за столом".
И я, стыдясь чего-то, тайно
подолгу в снимок тот смотрел.
И счастлив был я чрезвычайно,
как будто рядом там сидел.
Так эти два понятья прочно
в душе моей с тех юных давних дней,
Париж и Папа. Как нарочно,
они соединились в ней.