Размокли и красками капают кисти,
И льётся вино на природном пиру.
А в гулком осеннем порывистом свисте,
Чуть съежившись, Ельня стоит на ветру.
Волнующе ровный рисунок равнины.
Но остро меня донимает – и пусть –
От клёна багряного, красной рябины
И жёлтой берёзы – осенняя грусть.
А ночью, под тихой луной и ветрами,
В духмяных кострах и холодном огне
Общается в сумерках звёздных с мирами
Осенняя Ельня в задумчивом сне.
И сам я не сплю в полумгле до рассвета,
Влюблённый нечаянно и невпопад
В печальные радости бабьего лета
И зябнущий в тихой тоске листопад.
Увяли берёзы, опали осины,
И сосны сверкают иглой золотой.
Леса, и луга, и холмы, и лощины
С шуршащей и шепчущей палой листвой.
Душа одиноко бродяжит над ними,
И память моя всё не спит и не спит,
Твой образ парит над краями лесными
И льнущее к сердцу названье звучит.
Осенняя Ельня, осенняя Ельня!
Пусть осень расписана вся на крови,
Есть в поздней печали призыв к единенью,
Вселенскому братству, высокой любви!
(Из книги избранной лирики «Русь непреходящая», изд-во «Российский писатель», Москва, 2011 г.)