Сегодня Митька пришёл с работы рано, расстроенный и даже злой.Дома была одна тёща - Петровна.
Жена Валентина, с сыновьями Колькой и Петькой, ещё утром уехала в деревню к старшей сестре,
погостить на недельку.
- Митя, ты что-то рано. Опять работы нет?- спросила Петровна.
- Вот ещё и эта "на больную мозоль наступает", - буркнув что-то невразумительное, подумал
Митька. - И что это за жизнь? - мысленно рассуждал он, - обещал же мастер, что с понедельника
будет заказ, и завод заработает нормально. Они с Валюхой вчера уже размечтались, что детей
нынче нормально в школу соберут, а к зиме вообще вырулят к обычной ранешней жизни. Так ведь
нет, опять что-то не срослось у руководства завода с заказчиками... И сегодня мастер объявил,
что всю бригаду отправляют в отпуск без содержания. Если раньше хоть три дня в неделю работали,
то сейчас - без содержания... Как вот тут жить? Семью кормить, детей одевать...? Будешь тут злой!
И уйти некуда. Куда уйдёшь, если в их городке один только завод и остался, все позакрывались. А к частникам
идти - тоже резона нет. На заводе хоть стаж идёт..
От всего этого Митька решил напиться, ну не напиться, а выпить. А выпивал он редко, не
тянуло его как-то. Мужики в бригаде знали, что звать его обмыть получку или ещё какое событие
бесполезно. Иногда, правда, сам захочет, то останется, выпьет, но долго с ними не сидит.
А сегодня Митька решил выпить, более того, выгнать самогон, как говорит сосед дядя Вася,
простейшим способом. Он и рассказал Митьке об этом способе, подробно объяснив, как можно выгнать
первач из бражки без особых приспособлений. Бражка на ягодах у Валентины стояла в кладовке в
десятилитровой бутыли.
- Вот попробую, если получится, будем с братаном Серёгой самогон попивать. Брат с семьёй
обещался в конце лета приехать в гости. Денег на водку нет, что же я брата Валькиной брагой
угощать буду?
Митька отлил из бутыли литра два браги в большую кастрюлю и принёс её в кухню. Молча,
не глядя на тёщу, выбрал на полке широкую эмалированную миску, такую, которая свободно
входила в кастрюлю. Поставил миску прямо в брагу, на дно кастрюли. Сверху кастрюлю закрыл
крышкой, ручечкой вниз. Сосед сказал, что именно с ручечки будет хорошо
капать в миску самогон. А на крышку поставил ещё одну миску. В неё надо всё время
подливать холодную воду, чтобы образовывался конденсат - самогон.
Петровна молча наблюдала за Митькой. Она понимала, что он собрается делать и могла бы
даже подсказать Митьке кое-что. Например, что в миску, куда будет стекать самогон, чтобы она не плавала, надо положить грузик. Она вспомнила, что её муж Павел в этих случаях использовал тяжёленькую крышечку от старой хрустальной сахарницы. Но Петровна не совалась, боясь нарваться на грубость. Слишком хорошо
она знала характер своего зятя - добрый, но вспыльчивый. Под горячую руку лучше не попадаться.
А Митька налил холодной воды в верхнюю чашку и поставил всё сооружение на огонь.
Хлопоча таким образом, он и не заметил, как настроение его улучшилось, тяжесть ушла из души.
- Может через день-другой и заказ появится на заводе, - думал Митька, - ничего, настроится всё,
не первый раз...
Он несколько раз заглядывал в кастрюлю, то убавлял, то прибавлял газ, пока не убедился, что
бражка начала кипеть ровненько.
- Ну вот, теперь только воду холодную добавлять...
Митька присел на табурет. Петровна мыла посуду.
- Суетится, - подумал с добром Митька, - всё для нас старается. Вот знает, что жены с детьми
дома нет, а обед готовит, для меня готовит. Да и вообще, что уж говорить, последние месяцы семья,
почти полностью жила на пенсию тёщи. Если б не она, как бы они жили...
А ещё Митька вспомнил, как однажды после ссоры с женой, он случайно услышал, как тёща
ругала свою дочь, говорила, что она сама виновата в ссорах. Защищала его.
- Тебе бы только на своём настоять, помягче надо, - наставляла она Валентину, - такого, как
Митька твой, где ещё найдёшь. И работящий, и непьющий, детей любит, да и тебя дуру любит...
После того, подслушанного разговора, Митька стал называть тёщу мамашей. А раньше никак не
называл, как-то так обходился, да много они с ней и не разговаривали.
Мысли Митьки плавно текли дальше: - Ладно, вот наберётся сейчас граммов двести и хватит.
Приглашу её, вместе и выпьем.
В дверь постучали, и тут же в проёме появилась голова соседки Нины.
- Петровна, выйди-ка на минутку, разговор есть.
Петровна вытерла руки и пошла к Нине. На столе стояла вымытая посуда, которую Петровна
собралась переполоскать ещё раз, и тазик с чистой, тёплой водой.
Митька заглянул в кастрюлю.
- Таак, пожалуй и хватит,- сказал он, увидев, что в миске, которая стояла среди тихо
кипящей браги, накопилось уже граммов двести мутновато-белой жидкости с характерным спиртовым
запахом. Митька выключил газ, снял агрегат с плиты, поставил его на табурет, предварительно
положив на него деревянную разделочную доску. Открыл кастрюлю и, с большой осторожностью,
вытащил миску с драгоценной жидкостью. По кухне распространился спиртной аромат.
-Эх, первачок!-Митька втянул ноздрями запах и даже сглотнул слюну в предвкушении... - Ну вот,
сейчас остынет, вылью в графинчик..., - мысленно рассуждал Митька, - пусть красиво будет.
Где у нас графинчик? В комнате, в буфете... И он отправился искать
подходящий графинчик.
- Нина, ты всё поняла? Соли две ложки столовых без горки, а сахару - четыре.... Пойду
я, Нина, мне посуду надо домывать и Митю кормить. До свиданья, - попрощалась Петровна и
пошла в кухню. Она попробовала рукой воду в тазике: - Остыла, но ничего, полоскать в самый
раз. И она сноровисто начала своё дело...
Митька появился в кухне с графином в руках, как раз в тот момент, когда тёща спокойно
полоскала в тазу.... его миску с самогоном...
Митька издал стон... Да не человеческий, а стон затравленного зверя...
- Мааамааашааа, ну что же вы...? - завопил Митька. Дальше вырвались слова покрепче. Ему
не так жалко было самогон, жаль было, что не довёл до конца, не попробовал, получилось ли...
Старался, старался, и вот пропало всё...
Петровна вскинула испуганные глаза на зятя, на его побледневшее, растерянное лицо, взглянула
на графин в его руке, на миску и кастрюлю и всё поняла...
- Ой, Митенька, я же случайно, не хотела я, - всхлипнула Петровна, - ой, Боже, да что
я наделала. Петровна села на табурет и закрыла лицо руками.
Третий год уже жила Зинаида Петровна с дочкой и зятем в городе. Как умер её муж Павел, отец
Валентины, так и не смогла она вынести одиночества. Продала дом свой в деревне и переехала в
городскую квартиру. Деньги от продажи дома помогли детям расширить жилплощадь, обменять трёхкомнатную квартиру на четырёхкомнатную. Теперь у них квартира большая, с двумя балконами. Нашлась комнатка и ей. Всё Зинаиде Петровне тут нравилось. И печки топить не надо, и вода , и газ. Магазины рядом. Внуков она очень любила.
Старалась семье дочери помогать во всём. И зять ей нравился, характером хоть и шебутной бывает,
но отходчивый. И как это у неё получилось сегодня? Ну захотел мужик выпить... Что же такого?
Он ведь не пьяница, не забулдыга какой... При нынешней-то жизни иногда полезно выпить...
Митька стоял и смотрел на неё, на эту далеко немолодую женщину, мать его жены,
бабушку его детей. И понимал, как ей плохо сейчас. Волна жалости поднималась у него в
душе.
- Что уж я так на неё? За стакан самогона ?- с досадой на себя подумал он.
Митька подошёл к Петровне, сел рядом и положил руку ей на плечо:
- Не надо, мама, не переживайте. Да ну его, этот самогон...
- Митенька, а давай я в магазин сбегаю, чекушечку тебе куплю, у меня от пенсии ещё
осталось денег немного?
- Нет, мама, не надо. Раз раньше не пил, то и начинать не стоит, - улыбнулся Митька.
Петровна молча уткнулась ему в плечо...