И вот я снова стою у истока
Давно прошедших, погибших дней.
Предо мной большая дорога
И стайка белесых, смешных голубей.
Взбирается солнце на томную грудь
Тугого иссини-зеленого неба.
Мне бы присесть, хоть чуть-чуть отдохнуть
И больше с иссушенным сердцем не бегать.
Проникнуться пением дивных птиц,
Услышать все запахи этого мира!
Как много на улице грустных лиц,
Как мало поэтов, которых жизнь защитила.
И, право, какая редкость!
Ребенок трагедии, дитя авантюры
Не окунулся в едкость
Зловонной, спиртной увертюры?!
Поэт без трагедии личной — прах,
А с трагедией вусмерть пьяный —
Всего лишь несчастный, старый монах,
Который век зашивающий свои раны.
Он возродится в день своей смерти
Под гомон гнусавых попов
В момент отпевания
Дух бессмертный
Его засияет вновь!
Он поднимется так высоко,
Словно снова падает в бездну отчаяния
И руки, не знавшие рифмы, его
Станут закаленною, прочною сталью!