Сколько, братья, претерпел – не поверите.
Жизнь моя – за чьи грехи наказание?
Черт копытом отворил, стукнув, двери те,
У старухиной печи, по преданию.
Зелен был – так на тебе, закаляйся, друг.
Прямо в печь так голышом и засунули.
С той поры лицо мое ажно солнца круг,
А нутро пыхтит, как дьякон посулами.
В этом мире всяк другого норовит сожрать,
Вот и бросился испить вольной волюшки.
Дураку дай с фортуной в поддавки сыграть,
Да не приведи господь той вам долюшки.
В молодых годах зайца повстречал,
Был невзрачен, но хитер, этот бестия,
Все ушами хлопал, воровать поучал,
До чужих садов охоч, как до теста я.
И бежал, вскочив в состав, в темноте ночной
В степи вольные, в поля чудом хлебные,
Да попался мне в пути атаман лихой
И друзья его пьяные, верные.
Словно волк рыскал он по степи в ночи,
Не жалея ни коней, ни друзей своих,
Грабил, резал всех подряд, кричи – не кричи,
Из живых как ловко он птичий корм крошил!
А потом он до утра все кутил с братвой.
Кровь с вином, гармонь и девки послушные.
Голова моя в дыму ссорилась со мной.
Пулей жизнь летела, шалая, ушлая.
Я – в бега, пока хмельные головушки,
Добежал до моря теплого Черного,
Лишь лохмотья скинул, рухнул на голыши,
Тут и взяли меня голого, теплого.
Косолапый, вор в законе, тут правил бал,
Что султан иль царь, мечом коронованный,
Понял я тогда, что все, что навек пропал,
Видно, чертом был в печи заколдован я.
И не трус я, меня режь, рви, кусай, кромсай,
Не добьешься так пощады о помощи,
А хочу, однако, жить, как решу я сам,
Мне невмочь шестерить под всякой сволочью.
Ан доверчив был – и тут хитрый лис поймал,
Подцепил тупым крючком и запутал в сеть.
Так я в камеру для смертников и попал.
Тех, кто в хлебнице, будут с солью есть.