Скользкие скалы семьдесят метров,
Чахлые елки, рев узкой реки.
Колеса стучат, поезд жжет километры,
Над пропастью стонут гнилые мостки.
Над нами плясали осенние ветры,
Мы гнали поезд на узкий карниз.
Мы упивались кровавым рассветом,
Людей вереницы падали вниз.
Поезд горел, мы рвали трупы,
Грызли упругую теплую плоть.
Мы драли друг друга за глоток мутной
Крови человека, его блевотины.
Утром жужжали вверху вертолеты,
За людоедами пули гнались.
Мы падали молча в красную воду,
Цеплялись когтями, но сорвались.
Волку нельзя убивать человека,
Зачем вы стреляете в наших волчат?
Мы раны когтями скребем и с разбега
На вертолеты бежим сгоряча.
Зудятся в загривках жилистых пули,
Хромые лапы путают шаг.
Отца моего тихо в сердце кольнуло,
И рухнул на снег желто-красный, вожак.
Волчица моя, запрыгнув в кабину,
Мальчишке в ногу вцепилась клыком.
Когти скользят по горячей резине,
Отец пацана стреляет в упор.
Рубят винты вертолетов матерых,
Пули секут переярков, щенков.
Средь трупов людских десяток новых,
Десяток распоротых в клочья волков.
Ночью рухнул поезд в ущелье,
Утром некого было спасать.
Мы людям мстили, мы мстим, как умеем.
Стреляйте в нас, мы сразимся опять!
Пока я вожак, в атаку, стая!
Мы лезем упрямо на вертолет,
Он падает, люди за баррикадой,
За грудой железа укрылись, вперед!
Второй геликоптер ушел за подмогой,
Мы ранены все, покраснели клыки.
Мы не отступим, потому что мы волки,
Пуля под сердцем, пуля в мозги!
Охотничий нож воткнулся мне в горло,
Моих волков режут слева и справа.
Убейте нас, вы не услышите стона.
Мы вас убили, хоть силы не равны!
Это наш снег, наша кровь, наши сопки.
Наш долг - убить род людской жалкий.
Мы жили и умираем, как волки.
Вы подыхаете, грязные шавки!