Вечер слизывает пенки
взбитых в сливки облаков.
Запах леса стойкий, терпкий
залпом пью, взахлёб, как ром
тот, что из смолистых бочек,
и, что выдержан веками,
что из всех напитков прочих
мягко-крове-проникаем.
Пью и, знаешь, мне всё мало,
а мне б так, чтоб в дрободан,
чтобы я потом хмельная,
вся ну просто в пополам,
утонув в твоих объятьях,
поцелуями могла
передать как сладко-сладко
я, любимый, влюблена
в небо, в лес, в сентябрь, в осень
и в закат в молочной дымке,
в хвойность и в янтарность сосен,
и ещё в твою улыбку;
чтоб и ты вот так влюбился
в эти облачные пенки,
в лес, в глазах моих смешинки,
и в царапинку от ветки
там под правою коленкой.
Чтобы мы прям на дороге,
на глазах у всех-у всех
целовались долго-долго,
будто мы одни на свете,
а вокруг сентябрь и лес.