Кирпичный ряд не ускоряет взгляд -
и город, так построенный, буксует.
Движеньям, воротившимся назад,
тоскливо только. За полночь таксуют
румяные под фонарем авто
(как павшее от тяжести и ветра
три яблока). Ко мне уже никто
не дозвонится в это послесмертье
расколотых объятий и мечты,
носившейся над сморщенной водою,
как божий дух. Летели журавли.
А с ними - я, хотя того не стою.
Летели, и заглатывала даль
планктон пернатый - легкую наживу.
Так дней не досчитался календарь
и нот моих с листа не по мотиву.