В темнеющем небе
Валькирии вьются.
Прекрасные в гневе
За место дерутся.
Сверкая кольчугой,
Друг друга толкают.
Извечное чудо
Увидеть желают.
По Одина плану
Под ними стояла,
Гора, что вулкану
Давала начало.
В нём ярости лава
Огнём темнострастным,
То - влево то – вправо
Металась опасно.
В горе лаве тесно
Средь каменных глыбин.
Совсем мало места
И быт так обыден!
А хочется очень
И ветра и света.
Да так, что уж мочи
Терпеть больше нету!
И лава кипела…
Гора же боялась.
Коптила и пеплом
И смрадом ругалась:
«Что значит делиться
С прожорливым миром?
На веки проститься
И с жаром и пылом!»
Трясло гору долго
В бессилии жалком,
Но мало в том толку…
В объятиях жарких,
Вулканом вдруг стала…
Его лава дымом
и громом ласкала.
Как в деле любимом
Без меры старалась.
Целуя, небрежно
Вулкана касалась.
И вроде бы нежно…
Но пепел и раны
За лавой остались.
Судьбой все вулканы
Такой «награждались».
Вопя от восторга
Валькирии взмыли.
Спектакль не надолго,
Всё скоро забыли.
Судьба самой лавы
Трагична быть может.
Жестокие нравы,
Никто не поможет.
Хоть лава пылала,
Сжигая пороги,
Она остывала
И гасла в дороге.
Осталось ей мало…
Чуть теплится пламя.
Грустней как-то стало,
Сказать между нами.
Тепла бы поменьше
Пространству давала.
Подольше бы грела,
Потише ласкала.
Могла бы быть печкой.
В углу бы коптила.
В горе бы как свечка,
Тихонько б светила.
Могла бы быть тёплой,
Огнём не сжигая…
Но здешнему миру
Нужна ли такая?