Светлой памяти друзей моего детства Павлу и Василию Сухановым посвящается...
Недоволен был проснувшийся Василий наступающим днём, ох, как недоволен! А и то, как не тревожиться, не кручиниться, забот - хоть отбавляй. И проснулся не сам, а от властного стука в дверь сарайки братом Пашей - « Васька, вставай! Мы с дядей Макаром на покос выезжаем, а ты – на дрова! Не залеживайся, добрые люди, спозаранку колют, до духоты…!» Вася потянулся на своей ладной, уютной лежанке, прислушался - тишина, вроде отъехали, ни голосов, ни скрипа тележного. Может ещё покемарить чуток, мамка на дежурстве, не потревожит? Вдруг, рядышком, за тонкой дощатой перегородкой, яростно, во всю свою петушиную удаль, заорал петух! Подождал, поутих и снова - «Ку-ка-ре-ку!» И, чего ему, дуралею, ещё не спалось, не дремалось? Эва, гляди как он, князёк дворовый, восходящему солнышку радуется, восторгается…Ему то что, налопается вкусненьких зёрнышек, и шатается вдоль избы, командует над «бабьём куриным»…А тут…Мгновенно пред Васильком ожила, замаячила громадная, до необъятных размеров, куча берёзовых дров, вчера привезённых из делянки на колхозном тракторе. Руководил могучими, кряжистыми деревенскими мужиками, со всеми погрузочными оказиями, беспокойный, голосистый, напористый Васин брат Павел. В ход, в первую очередь, шла забористая, ядрёная бражка, изготовленная бабулей и водка… Трактористу Ивану, за время неурочное, от лишних глаз удобное, аж водочка «московская»… Это дело Пашка знает, вот и козыряет - « Васька, я привёз - а ты коли!» Словно не вместе почти неделю в заклятых колках берёзки с корня валили – свежевали, пилили-складывали, кровососов- комаров кормили, противным , липким потом обливались-пропитывались… Ну, да, ладно, хоть на сегодня покос несносный, жгучий, тягостный, с паутами - разбойниками под лучами раскалённого светила, Пашка без него открывать будет.
Оно, конечно, надо, и дровами заниматься, и сено для коровушки - кормилицы, накосить. Ну, и, огород с картошкою, огуречник с помидорами – огурцами в порядке держать. Ах, и, чего только не надо исполнять в заботах домашних, под бдительным оком, хозяйственного брата…
Паша с Васей двойняшки, двойники, как их ласково называла престарелая бабка Федора, росли без отца, который погиб на фронте, в конце войны, где то в далёкой Пруссии. Мама Катя изводила себя на «службах» в детском доме ухаживая за эвакуированными детишками из Ленинграда, работая почти сутками - и за нянечку, и за воспитателя, и за ночных - горничных. На свои, личные дела времени у неё оставалось, до обидного, мало. Восьмидесятилетняя, полуслепая бабушка Федора суетилась, как могла, хлопотала, что подручное делала, но, возраст есть возраст… Волей не волей, вся тяжесть забот домашних возлежала на подрастающих братьях. С малолетства, проявляя неугомонный, сноровистый характер «старшим» по дому стал смекалистый, шустрый Павел. Василий, роптал, брыкался, пред «распоряжениями» властного брата, но, подчинялся! Вася прислушался. «Цып- цып – цып! » - то слабеньким голоском звала курочек бабушка Федора, вышедшая на крылечко, подкормить своих любимцев. Надо вставать…
Ласковая, нежная улыбка восходящего солнышка разогнала, развеяла недавние « страхи - заботы» Василька, вышедшего к дровам, предварительно закусив ароматной горбушкой свежеиспечённого хлеба с парным молочком…!
Впереди был длиннющий, июньский день… Лихой раскол толстущих поленьев увесистым колуном, под восторженные взгляды дружков – малолеток с близлежащих домов! Возведение, не без помощи «сотоварищей», высоченной поленницы под навесом у бани. Вкуснейший обед из печёной картошки с холодненьким, из ямы, молочком. Послеобеденный отдых с чтением увлекательных «Трёх мушкетёров». Набор воды для полива, из колодца, в кадушки огуречника. И, бесконечное, упоительное купание, с друзьями, в животворящей, благостной
водичке родного озера!