Это было такое время :
в подворотнях кишели тени,
ждали только звонка у двери,
да под окнами визга шин.
Время это стрелой летело -
начиналось со слова дело,
от ареста и до расстрела
проходила неделя лишь.
Громыхали с трибуны речи,
и сутулились чьи-то плечи,
не горели оплавясь свечи
у беззвестных навек могил.
Строки вмиг обращались в сроки,
и тонули в грязи дороги,
а железный кастет эпохи
без разбору врагов крушил.
И ложились доносы стопкой,
в кабинетах разило рвотой,
бесконечные коридоры и конечные тупики,
а тоска нарастала мутно
с каждым прожитым новым утром,
многоточьем из трубки в ухо
непрерывно неслись гудки.
И казалось, что каждый атом
был пропитан животным страхом,
слышны глухо как через вату,
клавиш цокающие щелчки.
А на съездах клеймили рьяно
Пастернака и Мандельштама,
и Ахматова в доме Фонтанном
жгла ночами черновики.
Это время такое было,
но себя оно не изжило -
с пожелтевших страниц архивных
оно молча глядит на нас.
Лиловеют бледнея строки -
это наши позор и горе.
С самых чёрных страниц истории
смотрит наша на нас вина.